- Я ничего не понимаю, - решился прервать Алек, сосредоточенно пытаясь вникнуть в суть повествования. – Руны? Нефилимы?
Николь в очередной раз вздохнула. Перестав в ладонях терзать кружку и встав, она подошла к окну, вглядываясь в уличную жизнь, которая бурно просыпалась под лучами вставшего солнца.
- Мне и так трудно говорить тебе все это, а все из-за того, что объявился этот мерзкий маг, - поморщилась Николь. – Я поведаю тебе то, что я знаю, но не расскажу большего, Алек. Мне немногое известно. Лишь то, что мне передал по наследству отец, как знания, чтобы защититься от темного мира в случае необходимости и знать, к кому обратиться при надобности. Я посчитала, что подобная информация ни мне, ни тебе никогда не пригодятся.
Отец Николь после изгнания сменил имя и фамилию, став обычным серым человечком, работающим на нескольких работах, чтобы прокормить не только себя, но и больную беременную жену. Его драгоценная, любимая и такая необходимая ему Елена нужна была мужчине, как никто другой. Он променял все на свете, отказался от наследства и жизни, к которой привык, чтобы быть с ней. Его мать не была в восторге, но род Лайтвудов всегда без компромиссов относился к некоторым вопросам. И неугодных ссылали, изгоняли, отдавали в ряды Безмолвных братьев. Отец Николь сделал свой выбор. Он ушел, оставив все позади. И он стал обычным смертным, пытаясь жить обыкновенной жизнью, где не было ни сражений с демонами, ни бесконечные тренировки. Вместо этого перед ним предстала рутина серых будней с полупустым карманом без надежды накопления хоть каких-то денежных средств. На его плечах повисли еще две жизни, которые он вытягивал, как мог. Елена пыталась ему помогать, облагораживая глухую квартирку на окраине Нью-Йорка, обставляя ее, создавая хоть какую-то видимость уюта среди немногочисленной мебели. Выходило плохо, да и с ее беременностью она не могла долго находиться на ногах. Вскоре на свет должна была появиться малышка, и отец Николь решил пойти на риск, вложив небольшие имеющиеся накопления в маленький бизнес. Он ждал результатов, а в это время вскоре у него на руках оказался младенец и умершая при родах жена. У него совсем не было времени оплакивать возлюбленную, поскольку малышка Николь нуждалась в поддержке и внимании. Она родилась на удивление здоровой и крепкой, унаследовав от матери некоторые черты лица, которыми очень часто любовался отец, находя в сердце успокоение.
- Он никогда ничего от меня не таил, - глухо прошептала Николь, обнимая себя за плечи, чувствуя, как мелко дрожит от воспоминаний о родном человеке. – Он добился развития крупного бизнеса. К счастью, Лайтвуды своих потомков награждали не только врожденными способностями, но и лидерскими качествами. Мой отец многому научился у смертных и многое отдал взамен. Почему он мне рассказал о нефилимах? Я не знаю, - женщина взглянула мельком на сына. Тот слушал ее, не прерывая, узнавая о дедушке нечто новое, что никогда до этого момента не знал. - Когда я подросла, он нанес мне первую руну.
Женщина сняла с себя легкий черный пиджак и шаль, оставаясь в одной белоснежной блузке. Закатав правый рукав, Николь показала сыну плечо с небольшой черной завитушкой на наружной стороне руки.
- Ты скорее всего не помнишь те татуировки, что были у дедушки?
- Смутно, что-то припоминанию, - Алек поморщился.
Воспоминания врывались в голову с тяжелым скрипом. Женщина, странно пристально посмотрев на сына, сдержанно и медленно кивнула. Алек, встав, подошел к ней, коснувшись руки матери. Пальцы Рида прошлись по предплечью женщины, касаясь руны на плече, скользя по ее угловатым краям, очерчивая завитушки и переходы.
- Я помню ее, но ты всегда говорила, что нанесла этот рисунок, будучи подростком, решив, как все во время подросткового периода, что было бы неплохо быть, как остальные, нанося на свое тело татуировку, - вспомнил слова матери Алек.
- Отчасти так и было, - Николь мягко отстранила сына, поправляя одежду. – Но это была прихоть отца. Он очень рисковал, нанося мне ангельскую руну защиты. Рисковал, потому что не знал, сколько крови нефилимов я унаследовала. Была ли сильна кровь смертной или нет? Он задавался этими вопросами. Но желание защитить от демонов и злых сущностей превышало испуг за возможную смерть. Он надеялся, что я буду сильной и крепкой, как и он, и что ангельская кровь спасет меня. С учетом того, что я, будучи ребенком, видела демонов несколько раз, он был прав. И он рискнул. Нанес мне первую руну. Самую сильную. Она активировалась с момента нанесения, в отличие от остальных. И была самой мощной из всех.
- Он рассказывал тебе когда-либо о магах?
- Оборотнях, вампирах, фейри… - перечислила Николь, видя, как округляются глаза сына. – Все легенды правдивы, Алек. Да, рассказывал. Как и о своей прежней семье и ее исторических корнях. Отца убрали из семейного древа Лайтвудов, но не забрали ни воспоминания, ни связи. Среди нефилимов оставались те, кто поддерживал отца, дружил с ним с детства, и не обрывал связь, несмотря на его уход из сумеречных охотников. Он знал обо всем. И передал мне много легенд, сказок и правдивых слухов. В том числе и о том, что маги – бессмертны, Алек. Как и Бейн, которому уже много столетий.
- Значит, ты знала Магнуса уже тогда? – предположил Алек, потирая виски, в которых снова начинала скапливаться боль, пытаясь скользнуть дальше, охватывая все тело. Пока что парень боялся спрашивать о Бейне больше, чем то, что удавалось почерпнуть из слов матери.
- Знала? – приподняла бровь Николь, хмыкнув. – Нет, но слышала многое. И не самое лестное.
Вскоре Николь, вырастя, вышла замуж за отца Алека, не став делиться с ним знанием о том, кто она такая. Время шло. Николь забеременела, приняв решение: она не станет вываливать на сына информацию об их роде. Почему нельзя жить, как смертные? Возможно, сын вообще унаследует больше крови смертного
