Алек рос крепким и сильным карапузом, радуя родителей и дедушку, который возился с внуком больше остальных, пока его дочь и зять занимались, ставшим семейным, бизнесом. Но какая-то странная грусть и напряженность читалась в лице отца Николь, когда он смотрел на внука. Николь, не вытерпев, поинтересовалась, что не так.
- И тогда он мне показал старые фотографии всех Лайтвудов, - Николь поежилась, вспоминая тот день, как страшный сон. – Ты оказался так похож на него…
- На Александра Лайтвуда? – подсказал Алек.
- Да, - вздохнула Николь. – Я никогда особенно не вглядывалась в запечатленные образы на фотокарточках. Это были неродные для меня люди, а Алеком тебя назвали только потому, что мне очень понравилось это имя, но я никогда бы не подумала, что это окажется так пророчески, - последние слова женщина почти прошептала. – Честно говоря, я немного испугалась. Но чем старше ты становился, тем отчетливей находились сходства с Александром Лайтвудом. А мой отец не переставал переживать, словно предчувствовал что-то. Он хотел, как можно раньше, нанести тебе руну. К тому времени старость одолела его, и из бодрого мужчины он превратился в дряблого старика. И его одержимость нанесения руны на тебя меня начала пугать. Я не хотела этого, потому что боялась за твою жизнь. И, как мне казалось, вскоре отец отказался от этой идеи. Он чаще болел, реже выходил из дома. Мы с твоим отцом работали, а ты проживал в это время с дедушкой. Я потеряла бдительность, и однажды, вернувшись домой, меня встретил ты, хвастающийся сделанной дедушкой татуировкой на спине рядом с плечом.
Рид вздрогнул, заведя руку назад, чтобы коснуться того места, где у него находился странноватый шрам с различными переплетениями и узорами. Этот шрам, насколько Алек помнил, был у него всегда. Правда, он совсем не помнил, сколько это «всегда», потому что о жизни с дедушкой Алек не помнил ровным счетом почти ничего. Словно ему отшибли память, стерли ее, как ластиком, заменив лишь знанием того, что прошлое у него когда-то было.
- Я поскандалила с отцом, - Николь прикрыла глаза. Стоять больше не было сил, и она села за стол, почти рухнув на покачнувшийся стул. – Я так долго и сильно кричала на него, а он… Он лишь мягко улыбался и успокаивал меня, говоря, что сила ангелов в тебе сильна так же, как и в нас с ним. Он не понимал или не хотел понимать, что я не собиралась тебя втягивать в семью Лайтвудов и сумеречный мир. Само все это было опасно. Почему-то мне тогда казалось, что подобные знания о себе увлекут тебя. И ты уйдешь, покинешь меня, выберешь жизнь нефилима. Ты знаешь, как их воспитывают? Их забирают в специальные обучающие школы. А ты из семьи, где один из твоих родителей – смертный. Мне грозило вечное расставание с тобой и твой запрет встречаться с нами. С подобным смириться я была не готова.
- Тогда… Почему вместо руны у меня шрам? – вздернул брови вверх Алек, подходя к матери, кладя руку ей на плечо, чтобы поддержать, чувствуя при этом, как она вздрагивает.
- Вот мы и подобрались к самому ужасному, - Николь положил руку на чужую ладонь. – Через несколько дней руна воспалилась, покраснела. И мой отец с ужасом понял, что по своей глупости и старческой нелепости нанес тебе не то, что должен был.
- Он начертил «Объединяющую руну», - странно выдохнул Алек, пробормотав это, но мать услышала его, съежившись. – Я не знаю, откуда я…
- Эта руна была придумана той, кто умел их создавать благодаря чистейшей ангельской крови, что текла в ее жилах, - Николь нехотя продолжила: - Отец перепутал. Не знаю, почему. Возможно, старость сыграла свою роль. Может быть, похожесть рун спутала его сознание. Я не знаю, чем он думал, но…
- Что делает руна объединения? – прервал Алек, снова касаясь своего плеча.
- Она соединяет две души: нефилима и нежити, - тут Николь пришлось поведать Алеку о тех, кого называют нелицеприятными словами, поподробнее, тем самым уходя немного в сторону от темы. – Руна соединяет вас на момент сражений, и тем самым помогает вам объединить силы, восполнить их, делясь энергией между вами.
- Но у меня не нашлось пары для руны, - Рид потер переносицу.
Алек совсем забыл про боль, думая лишь о том, что сотворил его дед, почти подписав ему смертный приговор своими бездумными действами. Нанести на подростка, почти что ребенка, в котором текла смешанная кровь нефилимов и смертных, такую мощную и сильную руну, у которой не было пары… О чем он только думал?! Возможно, мать права, и его поразило старческое слабоумие?
- Именно поэтому тогда тебе стало плохо. Очень плохо, Алек! – Николь едва ли не вскрикнула, вспоминая самые худшие моменты, которые ей удалось пережить, пока она переживала за сына, не зная, умрет он или будет жить. – Ты метался в агонии, и нес какой-то горячечный бред, выкрикивая имя Магнуса. Мальчик… Совсем подросток, кричал имя мага, которого знать не мог. Мне было так страшно… Я кинулась искать Магнуса Бейна, думая, что он поможет, что он вернет мне тебя. Но он даже не пустил меня на порог своего дома. Я умоляла его, просила помочь, но он меня не слышал. Потом я узнала, что Бейн покинул Нью-Йорк, когда его муж – Александр Лайтвуд – покинул этот мир. Но тебе становилось все хуже и хуже. Приходя в себя время от времени, ты снова и снова звал Магнуса, просил найти его, умолял привести. Я не понимала, что происходит, - женщина всхлипнула. – Я, как могла, все скрывала от мужа, говорила, что ты подцепил лихорадку и тебе нужна помощь врачей. Но они ничем не могли помочь, да и я боялась говорить им о причине. Что все дело заключается в чертовой руне у тебя на спине!
Алек громко втянул в воздух легкие. Воспоминания толчками наполняли его голову изнутри. Как вспышки, перед глазами возникали размытые образы. Он слышал
