— Думаю, вы знаете обо мне достаточно, раз уж выбрали в жертвы.
Ее светлость чуть заметно усмехнулась, изогнув тонкие, накрашенные карминовой помадой губы.
— Ты драматизируешь, девочка. Никто в Огненном чертоге не посягает на твою жизнь.
— Вы лишили меня свободы, — заметила я, продолжая соскребать ложкой паштет, а заодно и свое самообладание. — Этого более чем достаточно.
— Ты проживешь всю жизнь в роскоши, ни в чем не будешь нуждаться, — пожала плечами морканта, явно недоумевая, чего это я ерепенюсь.
Еще бы сказала, что мне следует быть им за все благодарной.
— Как бы там ни было, настало время тебе познакомиться с нашими подданными, — заявила она светским тоном. — Раньше в Огненном чертоге чуть ли не каждую неделю устраивались пышные празднества, и знать со всей округи съезжалась к нам в замок. Но потом погибла Олеандра, а спустя несколько лет Ясноликая забрала и моего мужа. — Княгиня поднесла к губам салфетку, едва их коснувшись. — Я решила, что пора возродить былые традиции. Сегодня вечером прибудут гости со всех уголков княжества. Я хочу, чтобы Огненный чертог снова ожил.
— И как же вы им меня представите? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, но он все равно дрогнул.
— Для всех ваша с Аманом брачная ночь уже состоялась, и, к сожалению, ты не сумела принять его силу, — невозмутимо ответила княгиня.
От такого наглого заявления я чуть не поперхнулась напитком, а в следующую секунду поймала себя на том, что борюсь с желанием швырнуть в эту стерву кубок со всем его содержимым.
— От меня они могут услышать совсем другую версию. Что ваш сын меня и пальцем не тронул и я по-прежнему девственна. А весь этот фарс…
— Пойми, Риан, здесь мы сила и власть, — перебила меня Элесбед. — Наши подданные нам верны, они любят нас. А ты для них чужачка, к тому же из семьи, погубившей их княжну. Да и кому захочется слушать какую-то девчонку, не сумевшую исполнить свое главное предназначение — принять силу дракона. Может статься, решат, что ты слегка не в себе от расстройства.
В голосе морканты слышалась откровенная издевка. Она наслаждалась едой, наслаждалась ощущением своего превосходства надо мной, наслаждалась каждой секундой моего унижения.
В то время как у меня уже завтрак просился наружу.
— Его светлость утверждал, что в вашем доме еда не отравлена, и я могу есть спокойно, но, боюсь, здесь отравлено кое-что другое. Сам воздух. — Я поднялась, не обращая внимания на то, что морканта поменялась в лице. — Вынуждена вас покинуть, княгиня, иначе имею все шансы не дожить до сегодняшнего праздника, и тогда у вас не будет возможности похвастаться перед гостями рабыней сына.
— Разве я тебя отпускала, девочка? — вскинула брови она.
— В ваших силах удержать меня магией, но не думайте, что я буду молча терпеть все ваши издевательства. Пожалейте свои нервы и свои тарелки.
— При чем тут тарелки? — недоуменно переспросила княгиня.
— Боюсь, некоторые из них могут пострадать в процессе нашего с вами общения. Всего доброго. Надеюсь, у вас больше не возникнет желания узнать меня поближе.
Я развернулась и направилась к двери, теперь уже без труда вспоминая о том, как сильно ненавижу это место, эту женщину и лишившего меня свободы тальдена.
Этого самого тальдена я вспоминала вплоть до обеда. Незлым тихим словом. Иногда громким. Очень. Отчего крутившаяся в спальне Маред пару раз даже порывалась заткнуть уши. По крайней мере, я видела, как она тянулась руками к оборке чепца, но потом, опомнившись, резко их опускала и возвращалась к изучению содержимого сундука. Маред было велено помочь мне подготовиться к празднику, устраиваемому в честь новоиспеченной «элири».
А этот мерзавец и словом не обмолвился. Наверное, не хотел лишать родительницу удовольствия очередной раз макнуть меня в грязь.
И зачем только я его спасала… Глупая, глупая алиана.
— Как вам вот это? — послышался из спальни голос служанки.
Я нехотя обернулась и увидела в руках Маред нежно-бирюзовое платье с прозрачными летящими рукавами. Одно из моих любимых. Оно бы идеально подошло для какой-нибудь романтической прогулки, но уж точно не для унизительного вечера.
Заметив на кровати отброшенный служанкой наряд темно-синего цвета, сказала:
— Лучше это.
— Слишком мрачное, — покачала головой девушка. — Ее светлость велела подобрать вам что-нибудь яркое и нарядное.
— Или я надену то синее, или отправлюсь к гостям голой.
В последний раз я его надевала на похороны одного дальнего родственника и вот решила, что сегодняшнее торжество — замечательный повод снова в него нарядиться.
— Княгиня придет в ярость, — безнадежно вздохнула служанка, и мне даже показалось, что она вот-вот осенит себя священным знамением.
— Это ее проблемы. — Я безразлично пожала плечами и, оторвавшись от перил балкона, прошла в спальню.
Пока Маред гадала, как бы меня вразумить (совершенно безнадежное, должна сказать, дело), я сама подобрала тонкое шелковое покрывало под цвет платья, разложила его рядом с нарядом и с чувством выполненного долга вернулась на балкон. Наблюдать за крылатыми созданиями, красавцами-фальвами: белыми, вороными, медово-красными. Запряженные в хрустальные и золоченые экипажи, они кружили над замком, а потом плавно опускались на подъездную аллею и неслись к парадному входу.
Гости прибывали, и я с замиранием сердца считала украшенные гербами кареты. С такими темпами к вечеру в Огненном чертоге соберется половина Рассветного королевства, и на глазах у всех этих людей меня объявят рабыней.
Ногти с силой вонзились в ладони. Ненавижу!
Когда из очередного экипажа показался его треклятая светлость и вскинул голову, чтобы поймать мой взгляд, я резко отвернулась, прерывая наш зрительный контакт, и вернулась в спальню.
— А он не такой уж и ужасный, — заметила Маред.
— Ужаснее не бывает, — буркнула я, и девушка недоуменно нахмурилась.
— Я имела в виду Чили.
— А я князя, — призналась я совершенно искренне, после чего улыбнулась, заметив отирающегося возле моей камеристки льорна. Та только успевала доставать из передника засахаренные орешки, которые исчезали во рту этого проглота.
