что его ставка на силу и последующая подготовка в качестве охотника предопределены. Именно тогда он понимает без дальнейших сомнений, что его ставка на силу окончательна.
Аналогия может помочь сделать принцип ставки на силу более понятным. Поговорим о ребёнке и о том, что очевидным предназначением человека является прямохождение.
Родившись, малыш ещё не умеет ходить. В течение долгого времени он совершенно удовлетворен тем, что просто лежит и произвольно двигает своими конечностями. Затем ему хочется сесть, но сначала он может сделать это, только опираясь на подушки. Проходит время, и младенец, набирает достаточно мышечной силы, чтобы начать ползать. Это похоже на подготовку охотника. Добившись этой новой свободы, ребенок начинает исследовать свой мир. Именно благодаря умению ползать ребенок начинает различать определенные аспекты окружающего мира. Путем проб и ошибок он очень быстро учится следить за тем, куда он ползет и к чему прикасается.
Затем наступает день, когда ребенок уже достаточно силен — он внезапно встает. Это кажется простым действием, но перемена разительна. Благодаря этому действию ребенок делает свою ставку на ходьбу. Ребенку может все еще не хватать достаточной мышечной координации, у него дрожат колени, он теряет равновесие, но один шаг следует за другим, пока, наконец, он не начинает ходить, а потом бегать. Ставка ребенка на ходьбу необратима, поскольку, если он не родился калекой, его судьба — прямохождение.
Никто из нас не может избежать сил, которые направляют нас в течение жизни. Наше предназначение, каким бы оно ни было, должно быть исполнено. Охотник признает это, а затем критически оценивает себя и свою новую жизнь. Подобно ребенку, неуверенно совершающему свои пробные шаги, охотник делает свои первые шаги на Пути Знания.
НАЧИНАЯ ОХОТУ НА СИЛУ, ОХОТНИК ПОНИМАЕТ, ЧТО ЕГО НЕОПЫТНОСТЬ ЗАСТАВИТ ЕГО ТЕРЯТЬ РАВНОВЕСИЕ, НО, БУДУЧИ ПОЛНОСТЬЮ БОДРСТВУЮЩИМ И РАЗВИВАЯ СПОКОЙСТВИЕ ЖИЗНИ, ОН ОБРЕТАЕТ НЕОБХОДИМОЕ РАВНОВЕСИЕ СВОЕГО ДУХА.
Если мы продолжим нашу аналогию с ребенком, который учится ходить, то увидим, что, когда ребенку в первый раз приходится спуститься по лестнице без посторонней помощи, он подвергается опасности сильно ушибиться, даже погибнуть. И все же никакой опасности не будет, если ребенок приближается к лестнице в полном осознании и не пытается прыгать сразу через три ступеньки.
Охотник, который помнит о своей подготовке, приближается к Пути Силы точно так же. Полностью осознавая опасность, он открыто приступает к охоте на неосязаемую и непредсказуемую добычу; он движется тихо и действует с огромной осторожностью.
Так он начинает вырабатывать в себе уверенность, которая необходима ему для ощущения устойчивости в любых битвах, которые сила может неожиданно обрушить на него.
ПРИЧИНОЙ НАШЕЙ НЕУСТОЙЧИВОСТИ ЯВЛЯЕТСЯ ПОЛНАЯ СОВОКУПНОСТЬ ВСЕХ НАШИХ ДЕЙСТВИЙ.
Этот афоризм жизненно важен для всего, что знают и делают Толтеки. Когда мы отступаем от своего опыта, не обращаем на него внимания или относимся к нему легкомысленно, мы теряем равновесие. Однако когда мы теряем равновесие, самая естественная наша реакция — приостановиться, на мгновения замереть, чтобы вновь достичь равновесия. Эта пауза и определяется как спокойствие жизни.
Жизнь, бесспорно, непрерывна, но это непрерывность, состоящая из перемежающихся всплесков энергии, или пульсаций. Охотник движется в согласии с пульсациями жизни, приостанавливаясь перед каждым своим действием. Благодаря этому он способен сосредоточить перед прыжком всё его внимание. Когда он уделяет этому действию своё безраздельное внимание, суждения охотника безупречны, а его дух никогда не теряет равновесия — охотник полностью бодрствует.
Благодаря подобной жизни охотник контролирует любую ситуацию своей жизни. Отметьте что я сказал: 'ситуацию'. Охотник не контролирует свою жизнь как таковую, поскольку такое управление не в его власти, а в руках направляющих его жизнь сил.
Контролируя любую ситуацию своей жизни, охотник достигает устойчивости и уверенности, необходимых для вступления в сражению за силу. Однако он все еще болезненно осознает скудность своих человеческих возможностей — и поэтому охотник испытывает страх. Но этот страх не парализует; он заставляет его действовать и быть полностью бодрствующим. Это тот страх, который исходит из знания того, что правила охоты не допускают ни жалости, ни пощады.
Зная правила охоты и причину их абсолютной бескомпромиссности, охотник исполняется глубоким уважением к своему противнику. В глубине сердца охотник ощущает, что его битва — самая благородная. У него нет сомнений, что она будет изобиловать хитростью, но он знает и то, что её исход будет честным, так как победитель получает всё. Такое сражение, в котором все честное и коварное принимается безмолвно и с достоинством, является благороднейшей из возможных битв.
Если охотник зашел так далеко, у него уже нет иного выбора — остаётся только спокойно сесть и ждать. Он никуда не спешит, так как знает, что теперь, когда он сделал ставку на силу, направляющие его судьбу силы будут искать его и вступят с ним в сражение. Охотник знает, что обернуться трусом и попытаться спрятаться или убежать от битвы, когда она началась, не принесёт никакой пользы, так как силы его судьбы будут продолжать охоту на него и поджидать за каждым углом. Осознавая, что единственный его шанс выжить, заключается в том, чтобы крепко стоять на земле и сражаться, охотник наполняется ощущением абсолютной уверенности. В конце концов, что ему терять, кроме жизни, которая уже потеряла для него всё своё значение?
Вот как охотник приближается к сражению за силу: он полностью бодрствует, бесстрашен, исполнен уважения и полностью уверен в себе. Это его щит. Столкнувшись с непреодолимо неравными силами, он может противопоставить им немногое, но это все, у него есть, и именно по этой причине он так долго и тяжело готовился безупречно использовать свои силы.
Такова природа судьбы охотника, но его настроение никогда не превращается в меланхолию или пессимизм. Охотник никогда не ощущает никаких причин для сожаления и, тем более, для обиды или горечи. Напротив, он чувствует себя избранным и радостным. Он ощущает себя избранным, так как удивляется почему из всех людей именно он оказался таким счастливчиком, чтобы вступить в единоборство с силой; он радостен, поскольку теперь знает, что самое плохое, что может с ним случиться, — это исполнение его судьбы, но ведь именно к этому в конечном счёте он и стремился всё это время.
Для охотника это время, когда захватывающее дух чудо, восхитительное мечтание становится явью — вызов, который требует от него только безупречности и отваги в сражении. Ничто меньшее, возможно, не способно оправдать честь такого дара.
В этот момент охотник делает свой первый шаг по пути без возврата, так как, даже если бы его ставка на силу была обратима, он и не подумал бы о том, чтобы повернуть назад. Мы можем увидеть чёткое отражение этого в солдатах, которые долгое время участвовали в войне. Когда война, наконец, заканчивается и эти солдаты возвращаются домой, им часто не сидится на месте и хочется вернуться к прежней жизни — даже покинув свои дома, жен и семьи.
Это обычно рационально объясняется тем или иным логическим диагнозом, но истина заключается в том, что эти люди слишком долго жили самой сущностью жизни и смерти. В таком опыте они открыли новые стороны самих себя и жизни, и эти качества сделали их отрешенными от того банального существования, которое они вели до того, как оказались на войне.
СТРЕМЛЕНИЕ К ДИСЦИПЛИНЕ И ИСКУСНЫМ ПРИЕМАМ ОХОТЫ ЯВЛЯЕТСЯ ЕДИНСТВЕННОЙ ПОДЛИННОЙ ЧЕСТЬЮ, НА КОТОРУЮ МЫ МОЖЕМ ПО ПРАВУ ПРЕТЕНДОВАТЬ, А СТРЕМЛЕНИЕ К БЕЗУПРЕЧНОСТИ ДУХА ОХОТНИКА — ЕДИНСТВЕННЫМ ОПРАВДАНИЕМ НАШЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ВЫЗОВ ВОИНА
НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ МОЖЕТ ВЫЖИТЬ НА ПУТИ ЗНАНИЯ, ЕСЛИ ОН НЕ ГОТОВ ПРИНЯТЬ СМЕРТЬ. СМЕРТЬ — ЛУЧШИЙ СОВЕТЧИК ВОИНА.
Когда охотник сделал ставку на силу и прошел подготовку в мастерстве охоты на силу, ему остается
