Но это не была я.
Я была и брахионом тоже.
Я была Изарой. Бессмертным пламенем.
Рамадон сказал, что мои решения изменят мир. В хорошую или плохую сторону.
Какие решения я принимала до сих пор?
Их было пугающе мало. Я позволила себе плыть по течению. Словно упала в бурную реку и боролась, только чтобы не утонуть.
Выжить.
Только и всего?
И тогда что-то во мне шевельнулось. Низкое рычание и острые когти, чья сила заставила меня содрогнуться.
– Ну ладно, – прошептала я в тишине.
Мне нужно думать как праймус. Найти слабые места врага и схватить его за яйца…
Звучало хорошо. Вот только как это сделать?
Я оказалась меж двух фронтов на очень древней войне. Между силами, которые даже не могла себе представить…
Верховный Совет, ведьмы, «Омега», Плеяда, отступники…
Танатос. С него все началось. Он был общим звеном.
Он создал меня и использовал, чтобы развязать эту войну.
А сейчас я использую его, чтобы ее окончить.
Вокруг меня из пустоты поднялся холодный свет. Я не могла обнаружить его источник, и он был очень слабым, но отражался на гладком черном полу.
Я улыбнулась.
– Спасибо.
И тут мои мысли перевернулись. Я попыталась привести их в порядок.
«Маленькими шагами», – сказала я себе. Сначала самое важное.
Люциан. С каждой минутой, которую я теряла, у меня оставалось на минуту меньше времени, чтобы наполнить его новой силой.
Закрыв глаза, я постаралась сосредоточиться на Люциане. Представила себе его зеленые глаза в обрамлении густых ресниц. Озорные огоньки в этих глазах, которые предназначались только для меня. Его мягкие губы, смелую улыбку, непослушные волосы. Теплые ладони, серебряное кольцо на указательном пальце, кожаный браслет на запястье. Его сильные руки, широкую спину и прекрасный знак праймуса, проступающий прямо у него на коже. Его голос с хрипотцой и его запах. Свежий, чистый воздух после дождя, грозовые облака, морской ветер, шум прибоя и влажную землю. Всё это был Люциан…
– Ари?
Я распахнула глаза и обнаружила себя в старом кирпичном здании. Гараж, перестроенный в лофт. Кирпичные стены окрашивал золотистым светом одинокий торшер в стиле ретро. Посреди открытой кухни стояли два мотоцикла. В жилой части – небольшая кафельная печь и кожаный диван. Оттуда три ступеньки вели в спальную зону, которая показалась мне до боли знакомой. Я уже была здесь однажды. Тут жил Люциан. Но люди Танатоса разрушили это место до основания. Следовательно, оно не могло быть реальным. Но и мое сознание таковым не было…
– Что ты здесь делаешь?
Голос Люциана был не громче шепота. Оглянувшись, я увидела, что он сидел на полу между стеллажом с пластинками и комодом. До ужаса бледный. Если бы не стена, на которую он облокачивался, он бы вряд ли смог сидеть прямо.
Я неловко откашлялась.
– Эмм… Я подумала, тебе может понадобиться немного энергии. И раз уж я таскаю внутри себя это бессмертное пламя… ну, ты и так в курсе. Я просто щедрая.
Я открыла свой защитный барьер и уселась перед Люцианом на потертый паркет.
Он посмотрел на меня со слабой улыбкой. Глаза светились серебром. Хотя и не так ярко, как ему это было необходимо, но все же.
– Ты боишься, – выдал он.
Конечно, я боялась. План, который начинал формироваться у меня в голове, был крайне пугающим.
– Но не меня, – безошибочно угадал он, а затем тихо добавил: – Почему нет?
На его лице мелькнули горе и отвращение к самому себе. Он обвинил себя в том, что сделал с Танатосом и через него со мной. Но почему? Это ведь было не намеренно. Он считал, что я должна презирать его, потому что он способен на такую жестокость? Обойдется.
– А почему я должна тебя бояться? – произнесла я уверенным голосом.
Он сделал это ради меня. Ради Лиззи. Это я его об этом попросила и уж точно не стала бы сейчас изобретать двойные стандарты.
Тень ярости омрачила его взгляд. Я спокойно его выдержала и послала ему всю возможную любовь, на которую была способна.
Серебряное свечение в его глазах стало сильнее, как и его сопротивление. Люциан не мог вынести мою любовь, потому что не мог ее понять. Не хотел понять. Он потряс головой и опустил подбородок на грудь. Его руки напряглись. Мышцы на предплечьях натянулись.
– Что с тобой не так, если, несмотря ни на что, ты все равно можешь любить меня? – еле слышно спросил он. – Я совершил столько ошибок. Причинил тебе столько боли. Словами. Поступками. Магией. – Разжав кулаки, он посмотрел на них так, словно с них капала моя кровь. – И собственными руками.
– Люциан, взгляни на меня!
Помедлив, он сделал так, как я хотела.
– Ты для меня самый лучший. Не вопреки твоим ошибкам, а со всеми твоими ошибками.
Он непонимающе хмыкнул. С сомнением. С неуверенностью.
– Что мне сделать, чтобы ты мне поверил, Люциан? Ты не видишь этого во мне? Не чувствуешь?
– Чувствую, – пробормотал он. – Я… просто не могу поверить.
Он снова опустил голову. Запустил руку в волосы и сжал пальцы.
– Выходит, нас уже двое, – мягко призналась я и толкнула кончиком ботинка его ступню. Он на автомате отдернул ноги и посмотрел на меня. Ну, теперь уже нет пути назад…
– Я не могу прочесть твои эмоции, Люциан. Мне приходится верить тебе на слово, когда ты говоришь, что любишь меня. И это действительно сложно, потому что… – Я осеклась и искала правильные слова, чтобы описать сомнения, которые я день за днем с трудом и безуспешно душила в себе. – Что бессмертный нашел в восемнадцатилетней девчонке? – У меня надломился голос. – Мне же даже нечего тебе предложить.
Люциан молча выслушал мое признание. Я знала, что он размышлял над ним. А еще я знала, что сейчас он начнет возражать, потому что его брови зловеще сошлись над переносицей.
– Вот почему ты безропотно терпишь всё, что я с тобой делаю? Потому что думаешь, что тебе нечего мне предложить?
Ого, такого вопроса я не ожидала. Нет, собственно говоря, это был даже упрек. Люциан обескураженно смотрел на меня.
– Ари, в тебе такая сила, которой я никогда не видел раньше. У тебя невероятная воля, сердце, боевой дух, чувство юмора, интеллект, терпение, непосредственность, невыносимое упрямство и… свет, который притягивает к себе все взгляды, даже если ты сама этого не понимаешь. Ты одна такая, Ари. Идеальная. Я не знаю ни одной женщины-праймуса, которая могла бы и близко сравниться с тобой. Большинство из них ослеплены властью и интригами, высокомерны. Или потеряли свой огонь несколько веков назад.
Теперь была моя очередь скептически на него смотреть. Да, его пламенная речь сработала. Каждое слово. Но было по-настоящему трудно принять это на свой счет. Потому что все это так не вязалось с тем, как я сама себя ощущала. Как если бы Люциан говорил о ком-то другом.
– Хм… – Это было единственным, что я
