— Угу, — Иккинг кивает, в одних трусах подходит ко входной двери, — Мне звонить Цеппели по поводу терапии?
— Я уже написал ему, он в курсе. И, пожалуйста, будь добр одеться потеплее, на улице жуткий холод.
— Холод всегда мне был по душе, — цитирует кого-то безэмоционально парень на просьбу отца. Стоик лишь вздыхает на это, открывает дверь и уходит. На Иккинга слегка дунул холодный ветерок, успевший пробраться в дом. Дверь закрывается и доме снова начинает царить лютый мрак, отныне такой родной для Иккинга.
На часах половина седьмого. Иккинг сидит в полной темноте на диване и тыкается в свой телефон. Он листает страничку Астрид, смотрит её фотографии. Неожиданно находит одно фото, где он тоже есть в кадре.
Только с ним в кадре ещё есть его бывшая. Чёрные волосы, зелёные глаза… Но, несмотря на то, что Икк помнит её внешность до сих пор, он забыл её имя. Да, дезипрамин явно помог ему «оклиматься». «Шельма», — злобно бормочет парень, листая ленту дальше.
На глаза попадается одна фотография, сделанная, судя по дате, в тот момент, когда Иккинг и Астрид были на турбазе. Астрид сидит на пенёчке и мило улыбается, сияет как солнышко.
— Я её не фотографировал, — бормочет Иккинг, мотая головой, — Не помню этого… А если это была… Чёрт возьми! — восклицает Иккинг; его осиняет: — Так получается, что они познакомились там! И я с ней тоже!
Иккинг кладёт телефон экраном вниз. Опять пялится куда-то в темноту.
— Надо будет обсудить это с мистером Пастернаком… Как думаешь? Да, стоит. Только смотри, а то опять расплачешься и хер успокоишься. Это да. Я же такой эмоциональный.
Парень уже привык говорить так, будто он ведёт с кем-то диалог. С одной стороны, это помогает ему с психоанализом, но, с другой стороны, это выглядит очень стрёмно, особенно если он начинает говорить так при людях. Но ему стало плевать на это.
«Я же придурок, мне можно». Так обычно говорит Иккинг, ловя на себе взгляды толпы, когда он начинает психоанализ на ровном месте.
Он встаёт с дивана, идёт на кухню. Совсем забыл, что ему нужно принять золофт и симбалту: новые антидепрессанты, что ему прописали на днях.
— Эх, отец столько денег отдал за эти пачки… Сколько? По-моему, около двухсот. Хера себе. Да, дороговато. Но что не сделаешь ради того, чтобы не было побочных эффектов и привыкания, правда? — говорит Иккинг, вертя в руках небольшие коробочки, — Ну-ка, посмотрим… Ага, побочные эффекты — боль в животе, сухость в рту, тошнота. Отлично просто. А что с симбалтой? Ха, бессонница, снижение полового влечения, похудание… Жесть, не думаешь? Блин, вот с половым влечением грустно как-то… Я что, зря видео на Порнхабе коллекционирую что ли?! — негодует Иккинг, кидая коробки на стол, — Как же я без этого жить-то буду?! Может и переживу, но моя жизнь станет менее красочной. Да она и так не красочная! Да, тут не поспоришь… Да блин!
Покрякая от негодования ещё минут пять, Иккинг всё же выпивает таблетки.
— Если у меня больше не встанет, это будет фиаско, — комментирует Хэддок угрюмо, убирая препараты в коробку, — Так и попрошу написать на моём могильном камне.
Где-то в зале начал звенеть телефон. Иккинг быстро берёт трубку.
— Да?
— Доброе утро, Иккинг. Как ты?
— Пойдёт. Собираюсь на психотерапию.
— А, понял. Твой отец написал мне смску. Не забудь взять справку. Директор теперь требует с меня каждую твою справку.
— Вечно он придирается к вам из-за меня, — комментирует Хэддок в своей привычной манере скептика.
— Это потому, что ты болеешь и часто не появляешься в школе. Он же следит за посещаемостью, сам в курсе.
— Его пристальное внимание за моей персоной может развить у меня ещё один недуг, — невзначай говорит Иккинг, заходя в свою спальню. В горе вещей он пытается найти хоть что-нибудь, в чём можно пойти на улицу и при этом не выглядеть бомжем.
— Не беспокойся, мании преследования точно не будет. Директор же не посылает за тобой спецназ.
— Ещё бы посылал, — фыркает Иккинг, доставая за кончик левой штанины свои чёрные джинсы; кидает их в сторону — он уже решил, что наденет именно их, — Мне зайти в школу после терапии?
— Если можешь.
— Хотя, стойте… Меня подруга пригласила.
— Что за подруга?
— Ну, моя знакомая. Вы её, наверное, не знаете, — начал бормотать Иккинг, пытаясь одной рукой достать что-то откуда-то из глубин.
— Дай угадаю. Астрид Хофферсон, да?
— Откуда вы-
— Я давно её знаю. Её отец — мой хороший друг.
— Мир так тесен, знаете… — Иккинг рывком вытягивает за рукав свою растянутую чёрно-белую водолазку в полоску: такую древнюю, но такую любимую.
— Не спорю. Ну, ты собирайся, а мне пора. До свидания, Иккинг.
— До свидания.
Иккинг отключается; задумчиво смотрит в экран. Через секунд сорок уже набирает номер Астрид.
— Да?
— Когда у тебя спектакль по времени?
Слышно было, что Астрид завтракала. На долю секунд она растерялась от того, что ей позвонил Иккинг.
— Ну, в половину шестого. Но я буду ещё раньше в студию. Выступаю всё-таки.
— Окей… А приблизительно ты когда по времени будешь в студии?
— В пять. Плюс минус пятнадцать минут.
— Я просто так поразмыслил… Студия же находится на Твин Пике, да? Я недалеко оттуда буду ближе к четырём, мы могли бы заранее встретиться…
— Да… Да, конечно! — восклицает Астрид, аж вскакивает с места; благо парень этого не слышит и не видит, — Где именно ты будешь?
— На Савеж Гарден. Психотерапия, все дела.
— Поняла… Ну, отлично. Если что, созвонимся.
— Ага. Ну, до встречи?
— Да, до встречи, Иккинг.
Астрид начинает скакать по кухне, как угорелая. Минутный порыв эмоций стремительно закончился, но с лица девушки не исчезает улыбка. Неужто Иккинг…?
***
Я не помню ни твой голос, ни твои слова… Помнишь дом наш, помнишь море? Так вот, я сломал-Опомнись!
На часах два дня. Иккинг находится у своего психотерапевта, мистера Пастернака: лежит на полу, на мохнатом коврике, в абсолютной темноте. На полу рядом лежит мужчина, слушает подростка.
— И представляете, я понял, что в тот день они познакомились! И, получается, что после этого я разлюбил Астрид…
— Если бы ты любил, друг мой, ты так быстро бы не переключился на другую. Согласен?
— Не совсем, — возражает парень, тыкая пальцем в потолок, — Вот, представьте себе ситуацию: вы со своей супругой попадаете куда-нибудь на курорт, и вдруг, откуда не возьмись, на вас идёт красивая дама. Такая красивая, что прям аж оторвать взгляд
