Бумажные имперские деньги уже никто не хотел брать. В ходу был только твердое золото. И я сулила золотые горы тому, кто может сообщить хоть что-нибудь о проклятой Шестой, ведь только она может защитить от гнева демонов. Впечатление подкреплялось мелкой серебряной монеткой в качестве аванса. Представлялась я, разумеется, все тем же полковником Бермейером, а поскольку на мне была имперская форма, это действовало на горожан, как искра в сухом валежнике. Слухи обрастали все новыми ужасающими подробностями, подпитываясь страхом, и пожар паники стремительно ширился и захватывал город почище имперских войск. Я была довольна собой.
Ночь я провела в особняке Рыбальски, приводя себя в порядок. Гогенфельзен был занят на службе в связи с последними беспорядками в городе, его любовница куда-то упорхнула при полном параде, а слуги, воспользовавшись отлучкой хозяев, устроили себе выходные. Никто не мешался у меня под ногами, ну кроме разве что причитающей по поводу и без мары. Вещи бывших владельцев свалили в подвале, где мне удалось раскопать черное шелестящее платье Шарлотты. Оно пришлось в пору, лишь было чуть узковато в груди, зато прекрасно подчеркивало благородную бледность лица и серый лед глаз. Я нацепила на себя остатки фамильных побрякушек, что были в посылке из Льема, полюбовалась собственным отражением в зеркале и нахмурилась. Чего-то не хватало. Ну разумеется!.. Я же теперь законная наследница северного сияния.
Рано утром светлая вояжна Ланстикун сделала первый ход, выбрав для этой цели магистрат. Матушка Ген была мудрой женщиной, и сейчас ее тактическая уловка «подарки обезьянкам» пришлась весьма кстати. Она тогда ловко расправилась с главной соперницей, объединив усилия двух других и сыграв на их взаимной неуверенности по отношению друг к другу. Заявившись в управу, я потребовала безотлагательной встречи с самим бургомистром. Городской управитель попытался возразить, что тот занят, ведь сейчас такое неспокойное положение в городе…
— Я по приглашению Его Величества Франца-Иосифа, — холодно оборвала я его.
— Эмм… Высочества, вы хотели сказать?
— Его Величества Франца-Иосифа, — медленно и с расстановкой повторила я и встала, гордо подняв голову. — Вы до сих пор ничего не поняли?
— Чего? — побледнел тот.
— Все давно изменилось. Скоро Винден станет моим… Моим свадебным подарком.
Бедняга поперхнулся и закашлялся, а мне подумалось, что надо было одеться в белое…
— Простите… Как о вас доложить бургомистру?
— Светлая вояжна северных земель Хризокола Ланстикун, — ответила я и небрежным жестом бросила в подставленную ладонь снятый с пальца фамильный перстень вояга Густава.
Чистый перелив редкого сапфира в кольце был заметен даже для неискушенного в ювелирном деле. Управитель тяжело сглотнул и выдавил, не сводя потрясенного взгляда с камня:
— Это оно?.. «Северное сияние»?..
— Да. Прощальный подарок моего дяди…
— Но вояга… убили!..
— Совершенно верно, — медленно наклонила я голову, сознательно подражая ледяным манерам бабки, светлой воягини Талмы. — Теперь я… единственная из рода. И намерена заявить свои права на земли, принадлежащие мне от рождения.
— Я… эмм… сейчас… немедленно… доложу о вас!
Бедняга со всех ног ринулся к двери, сопровождаемый моим задумчивым взглядом. И его расторопность пришлась по душе будущей императрице.
Бургомистр Маттерних утирал платочком пот со лба и косился в сторону открытого настежь окна, из которого иногда прилетало спасительное дуновение прохладного ветерка.
— Я не совсем понимаю, как…
— Я тоже, — оборвала я его. — Я тоже не понимаю, как вас могли не предупредить. Его Величество заверил меня, что его невесту примут со всеми подобающими почестями, а вместо этого я была вынуждена пробираться через возмутительное бездорожье. Почему меня никто не встретил?
— Простите! — он не выдержал и вскочил на ноги. — Но вы… Мне же все известно!.. Вы преступница и еретичка! Род Ланстикун был отлучен от церкви!.. Вас осудили на…
— Ах вот как?.. — я тоже медленно поднялась и угрожающе расправила плечи. — Вы не читали сегодняшний газет, фрон Маттерних?
— Чи… читал. Но я не понимаю!..
— В них текст запрещенного апокрифа. Демонические письмена. Отныне все жители славного Виндена — отступники. А Орден Пяти не знает пощады…
Я развернулась и пошла к двери, но уже у выхода обернулась и многозначительно закончила фразу:
— Впрочем, я тоже ее не знаю. Поэтому вы, фрон, больше не бургомистр… в этом городе еретиков. Я назначу кого-нибудь более понятливого.
— Подождите!.. — залепетал он и бросился ко мне, преграждая собой дверь. — Вы являетесь сюда, как снег на голову, что-то требуете, а потом грозитесь…
— Как же я устала от человеческой глупости… — вздохнула и покачала я головой, брезгливо поморщившись. — Прочь с дороги!..
— Светлая вояжна!.. — взмолился бургомистр. — Я сделаю все, что необходимо, но прошу только объяснить…
— Почему я должна тратить свое драгоценное время на какие-то объяснения? — льду в моем голосе могла бы позавидовать неприступная твердынь полярных просторов Мелкунда. — Мой брак с Его Величеством Францом-Иосифом скрепит союз западной империи и северных земель! А постройка Искры откроет нам дорогу дальше, на юг! И никто не встанет у нас на пути — ни Святой Престол, ни Орден Пяти…
Бургомистр побледнел и сполз по стеночке. Я переступила через него и вышла в коридор. Выдержала театральную паузу и добавила задумчиво:
— Право, где же мне остановиться? В Паллавийском дворце сейчас так неуютно…
— Не извольте беспокоиться! — тут же ожил бургомистр, хватаясь за протянутую ему спасительную соломинку. — Мое поместье — к вашим услугам! Я все устрою лучшим образом, светлая вояжна!
Я благосклонно ему кивнула и рассеяно улыбнулась. Первая ставка в игре сделана. Ход за противником.
И он не заставил себя долго ждать. В поместье явился вооруженный до зубов имперский патруль во главе с офицером Дитрихом. Значит, бургомистр послал доложить о моем появлении высоким чинам кого-то из слуг, потому что сам он из дома не выходил, суетясь и лебезя подле меня, пока я не отправила его восвояси. Наблюдая за вторжением из экипажа и просчитывая варианты, я решила еще немного потрепать нервы генералу Вальцкерту. Пусть поволнуется и дозреет до добродетельного смирения с собственной участью. Поэтому я опустила вуаль на лицо и велела извозчику трогать.
Отец Васуарий недоверчиво смотрел на меня, прищурив глаза.
— Однако… Это какой наглостью надо обладать, чтобы!..
— У меня нет времени, — холодно оборвала я его. — Мой выигрыш у вас в качестве залога. Я предлагаю договориться.
—
