— Офицер, который час?
Рыжий лис вытащил из нагрудного кармана часы на цепочке и подслеповато поднес циферблат к носу.
— Без пяти минут двенадцать.
Я держал в руках голубя, чувствуя, как нетерпеливо бьется его маленькое сердечко, и как стучит кровь у меня в висках. Птицу в пути подстерегает так много опасностей: хищники, непогода, шальная стрела. Но ни с голубем, ни с Юлей ничего не случится. Надо верить. Я прикрыл глаза и прошептал короткую молитву.
— Пушистик, да отпускай уже! — не выдержал офицер. — Хватит себе под нос шептать, словно бабка старая!
От холода околеть можно!
Я открыл глаза и выпустил голубя, подкинув его в воздух. Белая птица высоко взвилась в небо, сделала несколько петель, а потом снизилась и уверенно взяла курс на север, быстро растаяв вдали. И лишь когда голубь исчез из вида, я вспомнил о том, что надо дышать. В душе появилось странное опустошение.
От нас больше ничего не зависит, остается только ждать. И верить.
— П-пошли! — потянул меня Матий, лязгая зубами от холода.
Бросив прощальный взгляд на безмятежное море, я уже собрался последовать за офицером, как мое внимание привлекло темнеющее пятно на узкой полосе берега, ранее принятое за тень от нависающих над бухтой скал.
— Что это? — указал я рукой в том направлении. — Корабль?
Офицер недовольно прищурился и кивнул.
— Разбитая шхуна. Контрабандисты. Кроме них, никто не рискует заходить в Устьмарскую бухту. Пошли уже.
Я словно примерз к месту. Юлю искали по всем землям княжества, но не нашли… А если?.. Если это от того, что ее и не было на земле… она была в море…
— А выйти в море? Контрабандисты выходят отсюда в море? Свободно выходят? — потрясенно спросил я.
— Некоторые смельчаки рискуют, только вон чем это заканчивается, — офицер махнул рукой вниз. — Здесь коварные воды.
— Юлю могли вывезти на таком корабле… — пробормотал я, и нехорошее предчувствие сдавило грудь. – Она могла попасть в недавнюю бурю…
— Стой! — орал мне вслед офицер, но я уже несся вниз, не разбирая дороги и рискуя свернуть шею. В голове билась лишь одна мысль — а вдруг Юля там?..
Выброшенная на берег шхуна была похожа на умирающую без моря рыбу. Безжалостная буря сорвала с нее снасти, оголив мачты, словно костяной остов. На боку зияла страшная пробоина, кровоточащая бурыми водорослями и присыпанная мелким снежком. Не обращая внимания на острую боль в правом подреберье и окрики офицера, оставшегося далеко позади, я бежал к разбитой шхуне по скользкому хрупкому насту. Вот самодельный причал, вот оборванные канаты, вот та самая пробоина…
— ЮЛЯ! Юля, ты здесь? Юля! — крикнул я, но ответом была пугающая тишина, нарушаемая лишь шелестом волн и мерным стуком обломка мачты по корпусу. — Юля!
Глупая надежда все никак не хотела умирать. Вдруг Юля ранена и без сознания? Я пробрался в трюм сквозь дыру и уже здесь почуял запах горелого.
— Юля!
Подо мной обрушилась лестница на верхние палубы, я сильно ударился и до крови ободрал ладони, но боли на морозе даже не почувствовал. Шхуна обгорела. Левый борт с выбоиной еще держался, а правый почти превратился в труху, осыпаясь под моими неосторожными шагами. Вот и разбитая капитанская рубка. Я обошел ее и заглянул внутрь. Скрюченная фигурка над потухшим кострищем, обхватившая руками колени и уткнувшаяся в них лицом.
— Юля… — прошептал я и с замиранием сердца дотронулся до ее плеча.
Спустя несколько томительных секунд она подняла голову и прошептала:
— Он придет.
Ее прекрасные русые волосы поседели, лицо было без единой кровинки, а в глазах — тоска и отчаяние.
Теплый плащ висел на ней клочьями и сверкал подпалинами, не защищая от холода.
— Господи, Юля! — я взял ее за руки и ужаснулся — они были ледяными. — Пошли, надо выбираться отсюда!
Я попытался поставить ее на ноги, но она вдруг заупрямилась и забилась у меня в объятиях. На ладони остался грязный след от пепла на ее только казавшихся седыми волосах.
— Я никуда не пойду. Оставь меня! Я должна его дождаться!
— Ты с ума сошла? Кого? Ты же замерзла!
Простоволосая и дрожащая от холода, Юля сделала пару нетвердых шагов наружу и застыла, вглядываясь в безмятежную морскую даль.
— Я бежала на шхуне… Зачем?.. Зачем он пустился за мной в бурю?.. Но он не погиб, нет!.. Я все подожгла… Паруса пылали так ярко, что он… Он должен был увидеть огонь! Должен был найти путь… Он должен придти. Я дождусь его. Он жив. Я просто должна подождать. Надо верить.
— О ком ты говоришь, Юля? — содрогнулся я.
— Серый Ангел… Анжи… Он придет. Я буду ждать.
Сиятельная княжна опустилась прямо на покрытую копотью палубу, обняв перила руками и вперив безумный взгляд в далекий горизонт. На ее волосах таяли белые хлопья. Пошел снег.
Глава 17. Хризокола
Готовка уже сидела у меня в печенках, особенно возня с горячим шоколадом. Великий князь к нему быстро пристрастился и требовал напиток каждый вечер. Снежка суетилась рядом, выбалтывая последние новости.
— … Ужас-то какой! Сначала господин Витор, пусть Единый смилостивится над ним, а теперь и жена его… – повариха понизила голос, и теперь в нем уже четко различались нотки затаенного злорадства. — Говорят, живьем сгорела. Вместе со служанкой.
— От чего пожар? — небрежно поинтересовалась я, добавляя в шоколад щепотку перца и мелко натертый корень имбиря.
— Грабитель к ним в дом забрался, его тело тоже нашли. Только так говорят, что грабитель, а мне думается, что хахаль то ейный был, — с готовностью отрапортовала Снежка, в последнее время ставшая для меня бесценным источником дворцовых новостей и сплетен.
Я процедила шоколад в украшенную княжескими вензелями чашку, украсила свежими листиками мяты и поставила на поднос. Все это было странно. Сначала казначей, потом внезапная отставка адмирала, потом недвусмысленный визит маш-уна с известием о том, что посол заболел, и странными намеками.
Если кто-то целенаправленно подчищал следы за Святым Престолом, то зачем убирать госпожу Витор?
Или она не захотела молчать?
— Княжна нашлась! — неистово заорал влетевший на кухню поваренок, и поднос выскользнул у меня из рук.
— Боженьки! Живая хоть?
— Живая, живая! Инквизитор ее нашел на сгоревшем корабле!
На кухне поднялся нетерпеливый галдеж из расспросов и причитаний. А я стояла, оторопело уставившись на разбитую чашку из княжьего сервиза и растекающийся темным пятном шоколад. Какого демона происходит? "Маковей" должен быть в семидесяти милях отсюда, ждать посылки, а уж после… Как он мог сгореть? А где Антон? Что с ним случилось?
— А ну тихо! — гаркнула я, и на
