— Тем лучше, — улыбнулась Лидия, еще теснее прижимаясь ко мне. — Нам никто не помешает. Хотя жаль, что мой наряд будет некому оценить. Ну кроме вас, конечно…
Она потупилась в притворном смущении, скрывая похотливый блеск глаз. Госпожа Остенберг смотрела на нас с умилением, а потом пожелала приятного вечера, напомнив непременно поужинать. У меня сложилось странное ощущение, что моих слов вообще никто не слышал. Или не хотел слышать.
Наверное, я слишком устал сопротивляться Лидии, поэтому позволил ей вытащить себя из протопленного дома обратно в уличную сырость и запихнуть в экипаж. Но внутри я уже не сдержался.
— Что вы наговорили мальчику? Вы его зачаровали? Как вообще посмели? И какой мерзкой ложью отравили его душу, что он даже…
— О, я всего лишь по секрету рассказала ему, что его папа вовсе не умер, а превратился в Серого Ангела, который защищает маленьких деток. А еще его маму заколдовала злая колдунья, которая приняла ее обличье, а на самом деле его мама — это я…
Лидия довольно ухмыльнулась, глядя на мое вытянувшееся лицо.
— А еще я сказала, что если дядя инквизитор будет его обижать, то Серый Ангел придет и накажет дядю… по попе…
Чтобы не сорваться, я прикрыл глаза, но с ужасом обнаружил, что напрочь забыл молитву святому Тимофею. Вместо нее на ум приходили одни проклятия.
— Вы знаете, как раздражает эта ваша дурацкая привычка? — Лидия толкнула меня острым локтем в бок.
Я не открыл глаза, не желая видеть это наглое довольное лицо.
— Какое чудовищное вранье… Зачем? Зачем вы причиняете мальчику вред, обманывая так гнусно?
Глаза открывать все-таки пришлось, потому что Лидия придвинулась ближе и обняла меня за плечи.
— Ой, да ладно вам ворчать. Ничего с ним не станется. Поверьте, ребенку гораздо легче поверить в то, что его маму заколдовали, чем в то, что она сама превратилась в монстра. Давайте лучше о деле. Вам интересно знать, что говорят об адмирале Мирчеве?
Я попытался скинуть ее руку, но Лидия только недовольно фыркнула и зашептала мне на ухо:
— Не дергайтесь, господин инквизитор. Дайте хоть здесь с вами пообжиматься, чтобы не позорить вас на людях… А то ведь не сдержусь. Вы же не хотите, чтобы я распускала руки при всех? Так вот, этот ваш адмирал оказался еще тем жуком, однако… По слухам, у него имелись тесные связи с господином Остронегом…
Я дернул плечом, избавляясь от странного контраста ее холодного носа и обжигающе горячего дыхания у себя на щеке, и раздраженно сказал:
— Напоминаю, что вам было поручено раздобыть список ухажеров Марины Остронег, а не самовольничать…
— Да не вопрос. В списке семь имен. Сын мелкого помчика, сын судьи, младший сын княжьего ловчего, пфф… убит старшим, между прочим, ах да, купец из северных земель и два мелких крета.
— Это шесть. Кто седьмой?
Лидия стянула перчатку и взяла меня за руку, словно пытаясь согреть пальцы в моей ладони. Я недовольно поморщился, но сдержался и не оттолкнул ее.
— Знаете, я вот смотрю на вас, господин инквизитор, и гадаю, почему Единый так несправедлив… За что он наградил вас такой смазливой мордашкой? Специально смущать сердца юных прихожанок?
— Не отвлекайтесь. Кто седьмой? — повторил я сквозь зубы.
Лидия больно вцепилась ногтями мне в кисть и насмешливо сказала:
— Виль Лешуа.
— Демон! — я встряхнул в воздухе ладонью, багровеющей царапинами. — Что вы творите?.. Как же я устал от вас… Виль Лешуа погиб от…
— Знаю, но он тоже дрался на дуэли из-за Марины и получил ранение. И раз она внесла его в список, значит, мы тоже можем, верно? Он ведь мертв… Теперь вы понимаете, что надо выяснить о нем все? Надо узнать, с чего все началось. У меня уже имеются некоторые соображения, но мне необходимо попасть во дворец…
— Это исключено, — категорически заявил я и тут же осекся, сообразив, что таким образом лишь еще больше подзадорю ее. — Я хотел сказать, вы правы. Надо заняться первой жертвой. Но отец Лешуа переехал в поместье за городом, поэтому вам незачем во дворец… Да, и что вы там говорили об адмирале Мирчеве?
— Что-то вы темните… — задумчиво протянула Лидия, отстранившись от меня и внимательно разглядывая. — Но вы правы, Лешуа от меня никуда не денется. Сейчас меня больше интересует адмирал. О казначее я скоро узнаю много интересного, и вот тогда…
Смертельная усталость накатила на меня. Наверное, так чувствует себя человек, бегущий от лавины и понимающий, что она все равно его накроет…
— Что с адмиралом? — обреченно спросил я.
— Ваш адмирал оказался бездарным тупицей, — неожиданно заявила Лидия. — Вы знаете, что из-за его глупости в Окорчемском проливе была потеряна половина кераимского флота? Трусливый лизоблюд, давно променявший воинскую честь на высокий чин, так о нем говорят за глаза. Кстати, он пользуется покровительством Святого Престола, и за это ему многое сходит с рук…
— У любого человека найдутся недоброжелатели. Сколько в этих слухах правды?
— А вот сыночек у него был тонкой романтической натурой… — Лидия проигнорировала мой вопрос. — Драган учился в Академии, но тайком от отца бегал брать уроки живописи. Его рисунки были хороши, мне удалось заполучить один. Кстати! Мне нужна вилка.
— Что?
— Серебряная, — уточнила Лидия, как будто бы это что-то объясняло. — Да господи, ну что ж вы такой тупень! Серебряная вилка с головы убитого. Как угодно, но вы должны ее достать.
— И не подумаю. Все улики в дворцовом хранилище под строгим учетом…
— Тогда придется просить Серого Ангела…
— Не смейте! Зачем она вам, что за очередная блажь?
— Надо, — уклончиво ответила Лидия. — Если к завтрашнему дню не достанете, мне придется обратиться к Серому Ангелу. Но вернемся к рисункам… Они милые… Хотите взглянуть на тот, что мне достался?
Я тяжело вздохнул, но послушно взял протянутый лист бумаги.
— Когда вы называете что-либо милым, мне уже нехорошо. И что здесь? — я развернул рисунок и смущенно отвел глаза. Нет, здесь не было слитых в похотливой страсти безумцев, просто изображенная на рисунке девушка была несколько неодета. Талант художника мастерски запечатлел нескромный момент, словно девушка была застигнута врасплох порывом ветра, приподнявшим ей юбку, под которой ничего не было…
— Поверьте, он и вправду милый. Другие несколько… ммм… более откровенны. Но вы опять ничего не заметили на нем, да? Ну и ладно, невинный вы мой…
Лидия вдруг положила руку мне на колено, и я не удержался и позволил себе помечтать… о деревянной линейке, которой учителя в приюте охаживали непослушных мальчишек. Шлепнув нахалюгу по пальцам, я сказал:
— Скажите, вы издеваетесь? Вам нравится издеваться надо мной?
— Нравится, — кивнула Лидия и опять повесилась мне на шею, заглядывая в лицо. — Ну согласитесь, много ли у меня в жизни радостей, чтобы лишать себя такой малости? Когда вы злитесь, у вас
