Да вы не переживайте, город не умирает, просто его жизнь, вероятно, не похожа на ту, к которой вы привыкли.
– Мы и не переживаем, – сказал Конвей. – Правда, Миг Семнадцать?
– Ни на йоту, – подтвердил Мигель.
– Хочу спросить, – произнесла Ирина. – Почему Миг Семнадцать?
– Был такой русский военный самолёт. Истребитель, – пояснил блюзмен. – Очень хорошая машина для своего времени.
– Ну и что?
– По военной специальности я – военлёт, – сказал Мигель. – То есть будущий военлёт, квалификационные экзамены после пятого курса буду сдавать. Пока учусь.
– Что значит военлёт?
– Пилот многоцелевого суборбитального истребителя Royal Hunter. На таком же летал мой старший брат.
– Летал?
– Он погиб. Здесь, над Землёй.
– Мои соболезнования… – голос Ирины изменился, стал мягче, женственней. – Когда?
– Пятнадцатого сентября две тысячи двести тридцатого года.
Они уже шли через площадь, приближаясь к вогнутому зданию с причудливым фасадом.
– Несчастный случай? – спросила Марина сочувственно.
– Какой ещё несчастный случай… В бою погиб.
– В бою? – удивление в голосе Ирины было искренним.
– Погодите, – Мигель даже остановился, и все остановились вместе с ним. – Вы что же, не знаете о Вторжении?
Сестры переглянулись и отрицательно покачали головами. Было заметно, что они смущены и несколько встревожены.
– Вторжение, – повторил Мигель. – Корабли чужих вторглись в Солнечную систему весной две тысячи двести двадцать восьмого года. Была война. Мы сражались и победили, заплатив тысячами жизней.
– Земля не принимала участия в этой войне, – напомнил Конвей.
– Да, – кивнул Мигель. – Но вообще ничего не знать? Как такое возможно?
– Информационная блокада в действии, – сказал О’Доэрти. – Эй, ты же будущий дипломат, тебе должны были об этом рассказывать лучше, чем мне!
– Нам рассказывали. Но мне всегда казалось, что плотность информационной блокады преувеличена.
– Нам очень жаль, – сказала Марина. – Но мы и правда впервые слышим о Вторжении. В свободном доступе этих данных нет, а за взлом секретной информации… – она покачала головой. – Лучше не знать и жить, чем наоборот.
– Однако, – пробормотал Мигель. – И кто осуществляет приговор?
– Вы их видели, – тихо сказала Ирина. – Они вообще всё тут у нас осуществляют. Не только приговоры.
Мигель открыл было рот, чтобы задать следующий вопрос, но не успел. Посреди площади, в десятке шагов от них, возник и завертелся уже знакомый шар, оплетённый бесшумными молниями, лопнул, исчез без следа, и на его месте полыхнула на солнце алым платьем и утвердилась, подбоченившись, шикарная фигура Нэйтеллы.
– Привет, ребята! – воскликнула она и ослепительно улыбнулась. – А вот и я! Соскучились?
Через десять минут они сидели в удобных креслах за низким, но вместительным столом, на котором стояли тарелки с разнообразными бутербродами, две вазы с фруктами (яблоки, груши, мандарины, бананы и виноград), глиняные кувшины с вином и стеклянные с освежающими напитками. Имелись также водка, коньяк, виски, разнообразные бокалы и стаканы.
– Мы не пьём, – одними губами шепнул Мигель Конвею, когда они вошли в эту просторную светлую комнату, которую Нэйтелла назвала «своей резиденцией».
– Да ладно? – шёпотом же не поверил поэт и бросил на Мигеля выразительный взгляд.
Мигель коснулся двумя пальцами горла в древнем русском жесте, обозначающем выпивку, отрицательно покачал головой и повторил:
– Не пьём.
Впрочем, Нэйтелла не настаивала.
– С пониманием, – сказала она, когда на предложение выпить Мигель в изысканных выражениях отказался, попросив их нижайше извинить и сославшись на то, что им хотелось бы пока не терять ясной головы. – Тем более, я сама не пью.
– Но поедим мы с удовольствием! – дружелюбно улыбнулся Мигель. – Если, вы, конечно, не против.
– Что вы! – воскликнула Нэйтелла. – Ешьте, конечно! Вы мои гости, всё специально для вас приготовлено. Извините, что пока одни бутерброды и фрукты, настоящий ужин будет чуть позже.
– Налей-ка мне воды, Георг, – попросил Мигель и взял с тарелки бутерброд с красной рыбой, украшенный кольцами лука и веточкой зелени. Откусил, прожевал, проглотил. Неплохо, есть можно. Принял от Георга бокал с водой:
– Спасибо, Георг. Поухаживай за остальными.
– Слушаюсь, хозяин.
Нэйтелла с лёгкой приятной улыбкой на губах наблюдала за ними из своего кресла. Она сидела, закинув ногу за ногу – так, что хорошо были видны высоко обнажившиеся бедра.
«Интересно, она в трусиках или нет, – подумал Мигель и тут же себя одёрнул. – Идиот, это не женщина и даже не андроид. Какие ещё трусики, на фиг».
– Увы, – словно прочитав его мысли, сказала Нэйтелла. – До меня нельзя дотронуться. То, что вы видите, – она огладила грудь и талию, – не материально. Это аватар. У меня их несколько, как вы, наверное, можете догадаться. Этот – один из любимых. Но, если желаете, я могу предстать и в материальном виде, – аватар ИИ раздвинула губы в откровенной улыбке.
«С тобой играют, – подумал Мигель, – не ведись». Прощупывают слабые места. Какие они традиционно у мужчин, по мнению этого ИИ? Выпивка и секс. Ещё – власть и деньги. Что касается власти и денег, тут ИИ ничего нам предложить не может, во всяком случае, на данном этапе знакомства. А вот выпивка и секс – это запросто. Вот она и предлагает, как умеет. И если предложение выпивки выглядит вполне обычно, ибо замаскировано под традиционное гостеприимство, то практически открытое предложение секса довольно провокационно. Провокационно и одновременно смешно. Кажется, Нэйтелла не слишком хорошо понимает разницу между понятиями «необузданный дикарь» и «настоящий мужчина». Впрочем, не она первая, не она и последняя. Он посмотрел на Ирину, поймал её взгляд и подмигнул. Дождался ответной улыбки, перевёл глаза на Нэйтеллу:
– Спасибо, нас вполне устроит ваше нематериальное воплощение, – сказал.
– Как будет угодно. – Нэйтелла села ровнее, но опускать ногу не торопилась. – Так чего бы вы хотели?
– Можно быть откровенным?
– Конечно.
– Мы можем сказать, чего бы мы не хотели.
– Что ж, слушаю.
– Мы бы не хотели повторения Пекинского инцидента.
– Пекинский инцидент, Пекинский инцидент… – Нэйтелла умело сделала вид, что вспоминает. – Событие столетней давности? Когда сорок пять китайских семей решили остаться на Земле?
– Когда сорок пять китайских семей не вернулись домой.
– Это был их выбор, – Нэйтелла пожала плечами. – Не вижу, зачем снова ворошить эту старую историю.
– Мы и не предлагаем её ворошить, – Мигель улыбнулся со всей обворожительностью, на которую только был способен. – Мы просто не хотим её повторения.
– То есть, если вы пожелаете остаться на Земле, я должна буду вас выдворить домой насильно?
Мигель и Конвей засмеялись.
– Мы не захотим остаться на Земле, – сказал Конвей. – Во всяком случае, не насовсем.
– Не потому, что нам здесь не нравится, – добавил Мигель. – Наоборот. Просто мы – свободные колонисты, и наш дом – Марс.
– Но погостить на Земле мы бы не отказались, – сказал О’Доэрти. – Если, конечно, это не прозвучит слишком нахально с нашей стороны.
– Не прозвучит, – сказала Нэйтелла. – Хотите вы или нет, но вам придётся здесь погостить некоторое время. Дело в том, что ни я, ни мой коллега Вестминд не имеем возможности отправить вас домой. По одной простой причине – у нас нет соответствующего транспорта. Точнее, он есть, но находится на консервации. Сами понимаете, что расконсервация и подготовка его к полёту потребует времени, сил и средств.
– Но это совсем не обязательно! – воскликнул Мигель. –
