— Две.
Значит, где-то у устья залива болтается еще одна лодка. Но к месту дозора на скалах вот-вот явятся те, кто должен был сменить убитых. Возможно, они уже пришли — просто не могут разжечь дрова, влажные от крови…
Как только на скалах загорится костер, вторая лодка рванется к крепости. Он мог на нее наткнуться, идя к крепости, это следует помнить.
— Сколько драккаров Ольвдана вам досталось?
— Десять. Один сгорел…
Получается, вдоль берега сейчас должны стоять тринадцать драккаров, подумал Харальд. Учтем…
— И кто в крепости командует теперь, когда Гудрем во Фрогсгарде? Ярл Хрорик?
Раненый кивнул.
О Хрорике Харальд слышал. Прозвище Черный он получил, как и положено, за то, что быстро впадал в ярость. Не берсерк, конечно, но…
Но из себя выходил быстро. Именно такой ярл в крепости ему и был нужен — вспыльчивый, быстро теряющий голову. А думающий уже потом.
Ермунгард, подумал Харальд, бросая взгляд в море, начинавшее слегка светиться в сгущавшейся тьме. Мог бы и помочь хоть раз сыну. А то всей радости, что дурная слава — да бешенство в крови, заставляющее истязать баб…
Он тряхнул головой, бросил:
— Когда вам велели возвращаться назад?
— Сразу после заката…
Надо торопиться, подумал Харальд. Где там костер на скалах? Если он так и не загорится, сюда подойдет еще одна лодка — а вот эту, плававшую целый день, будут ждать в Йорингарде. Спросил напоследок:
— Ты человек Гудрема? Или ярла Хрорика?
— Гудрема…
— Пришел с ним из Велинхела?
— Да.
— Хорошо, — удовлетворенно сказал Харальд. — Раз так, ты мне еще понадобишься. Кишки задело?
— Да… но могу… могу и выжить.
— Я тебе в этом мешать не буду.
Он поднялся на ноги. Оглушенный викинг, которому заткнули рот какой-то тряпкой, таращил на него глаза, но лежал смирно. Не дергаясь.
Закат уже догорел, по ту сторону моря дотлевали последние красные полосы. Скоро на скалах загорится костер — должен же он когда-нибудь загореться?
И начнется то, что он задумал.
— Как тебя зовут?
— Хъервард.
— Кто у вас на лодке был главный?
— Торир. Торир Плосконосый…
Надо думать, именно Торир и унес с собой в море копье Сиварда, подумал Харальд. Двух имен ему было достаточно — так что он распорядился:
— Этих двух — в нашу лодку. Сивард, ты тоже туда. Греби к нашим. Пусть зайдут на эту сторону мыса. Скажи Кейлеву — ярл приказал пока держаться в стороне, в открытом море, напротив устья. Во фьорд заходить только тогда, когда в Йорингарде запылают огни. Но пусть не торопиться. Нужно дождаться, чтобы драккары, которых пошлют к устью, сами вернулись к крепости. И помни — спиной к пленным не поворачивайся. Справишься один?
— Да, ярл, — с готовностью ответил Сивард.
Пленных людей Гудрема уже тащили в лодку.
Ну вот и все, подумал Харальд. Ощупью нашел кинжал, оставленный на лавке перед тем, как взяться за секиру. Зашагал к кормилу. С их суденышка споро перекидывали на эту сторону кольчуги, шлемы и щиты.
— Надевайте, — распорядился он.
Бъерн сунул ему в руки медвежью рубаху. Звякнул брошенный рядом на лавку пояс. Харальд натянул рубаху, сунул кинжал в ножны, застегнул пряжку пояса.
Сивард отчалил — и торопливо погреб к мысу.
— Ставьте парус, — скомандовал Харальд.
Ветер устойчиво дул в сторону суши, и это было хорошо — можно пока не утомлять людей, сажая их на весла. Силы им скоро понадобятся.
— Кетиль, у тебя вроде бы самый зоркий глаз? Садись на нос. Если что, окликнешь меня, но тихо.
Харальд налег на кормило, поворачивая к устью залива.
Каждый миг он ждал, что с левой стороны, где перед этим снял стражу, запылает тревожный огонь. Должны же люди Гудрема, посланные сменить часовых, обнаружить гибель своих?
Но огня все не было.
Скалы, поднимавшиеся с двух сторон фьорда, приближались. Вырисовывались на фоне темного неба, на котором уже начинали вылупляться звезды.
Широкое полотнище воды перед лодкой серебрилось, ограниченное стенами берегов, словно отлитыми из мрака. Посверкивали вдали огоньки Йорингарда…
А потом слева наконец запалили костер.
Вот и хорошо, подумал Харальд. Сейчас в Йорингарде сделают то, что положено — снарядят пару драккаров к устью фьорда, чтобы закупорить вход в гавань. Но в море не сунутся.
Ночь — не время для охоты за чужими драккарами.
Потом те, кого послали сменить убитых им дозорных, отправят человека в крепость. Он расскажет, как страшно зарубили часовых. Тела бросили нагло, на виду.
Если Хрорик Черный рассвирепеет достаточно, то пошлет небольшой отряд прочесать скалы с этой стороны тут же. Но драккары с воинами сразу не вернет — мало ли что.
И в Йорингарде может остаться около сотни народу. Десятков шесть-семь поставят на стены, опасаясь нападения с суши…
Еще где-то три-четыре десятка будут болтаться у причалов. С них он и начнет.
Харальд оскалился в темноте.
На берегу Йорингарда метались огни. Потом два драккара отошли от берега. Над бортами каждого жарко горели зрачки запаленных факелов — на кораблях готовились к нападению с воды.
Раз так, подумал Харальд, близко к ним лучше не подходить.
— Вижу лодку, — негромко бросил вдруг Кетиль.
— Бъерн, давай к кормилу, — приказал Харальд.
И, прихватив секиру, перебрался на нос, к Кетилю.
Впереди, где-то в одном полете стрелы от них, на серебристой воде темнело небольшое пятно. Или лодка, уже отправившаяся на смену дневным караульным — и теперь спешно выгребавшая назад, к крепости. Или второе суденышко, сторожившее фьорд.
Оттуда, через полосу воды, что-то крикнули. Их заметили.
— На весла, — бросил Харальд. — И гребите так, словно торопитесь на пирушку. Я начинаю, вы помогаете. Лодку держите борт к борту. Ларс, лук с тобой? Натягивай тетиву.
На этот раз на его стороне был мрак, так что нырять в воду не было нужды. Плевать, что кто-то успеет крикнуть — со стороны крепости и так долетали вопли, приглушенные расстоянием. Парой больше, парой меньше…
И бежала цепочка далеких огней по скалам с левой стороны, где он снял стражу. Хрорик все-таки послал людей прочесать берег. Вот и хорошо. Еще меньше людей останется в крепости.
— Торир? — окликнули их с подплывавшей лодки.
— Что стряслось? — рявкнул в ответ Харальд.
И, не слушая, что кричат в ответ, проворчал, обращаясь к своим:
— Налегли на весла, живо…
Его люди вложили в следующие гребки все, что могли. Ясеневые древки весел скрипнули, прогибаясь — но лодка рванулась вперед птицей, быстро сокращая расстояние.
Харальд привстал.
И когда до суденышка с людьми Гудрема оставалось всего шага четыре, прыгнул вперед, пригибаясь. На нос.
Приземлился он удачно. Только коленом напоролся на подвернувшуюся лавку. Но боли не почувствовал.
В бою для него боли нет — это Харальд узнал еще в четырнадцать лет. Серебристая гладь фьорда уже отливала перед глазами багровым. Тело ощущалось невесомым. Его распирало от силы, от бешенного азарта, от ожидания нового боя и чужих захлебывающихся воплей…
Желваки на щеках поддергивались от судорог, заставляя скалить зубы.
Лодку от его прыжка мощно качнуло. Пара воинов упала, потеряв равновесие. Харальд, выпрямляясь, рубанул влево
