И шлем на нем оказался простой, железный. Зато на руках, на голых до локтей, блестели золотые браслеты…
Всему этому Харальд значения не придал, высматривая совсем другое. Но ничего странного или непонятного в облике Грюмира не увидел.
Может, хирдман Гудрема и впрямь пришел просто подраться?
На втором драккаре Хрорика и драккаре самого Грюмира тем временем собрали паруса. И перестали грести. Но остатки скорости, набранной до этого, потихоньку сносили корабли все ближе к драккару, на котором был Харальд.
Если подойдут на половину полета стрелы, подумал он, надо будет отгрести назад. Убби должен догадаться и посадить гребцов на неснятые лавки…
Ну а не догадается — придется крикнуть.
Харальд тряхнул головой и двинулся вперед скользким шагом. Драккар покачивало на легкой зыби, ноги приходилось ставить пошире, для надежности.
Грюмир больше не орал — берег дыхание. Вскинутый меч посверкивал в его руках, ловя на лезвие багровые отблески факелов.
Харальд на пробу замахнулся — просто чтобы посмотреть, насколько противник хорош в бою.
Грюмир, отбив лезвие мечом, отскочил.
Харальд, тут же ринувшись вперед, достал его в плечо граненым лезвием в навершии секиры. Подумал разочарованно — нет, не видать мне сегодня хорошего хольмганга…
Хирдман Гудрема оскалился, подавив стон. Прыгнул вбок, заходя слева — и сам попытался достать его мечом.
Харальд, хмыкнув, развернулся, ловя клинок Грюмира в выемку между лезвием и острием навершия. Звон. Грюмир, едва не потерявший меч, торопливо отступил. Пробежал еще три шага, заставляя Харальда развернуться спиной к мачте…
И вдруг прыгнул в сторону корабельного носа, увенчанного драконом. Присел рядом с ним, пригибаясь.
А палубу тут же дождем осыпали стрелы, прилетевшие с драккара Грюмира. Викинги, толпившиеся у мачты, взревели, хватаясь за щиты. Убби завопил:
— Это не по правилам. Измена.
И ринулся к Харальду, выдрав у одного из своих товарищей щит, окованный железом. Вскинул, встал перед своим новым ярлом, заслоняя.
Харальд, заворчав и оскалившись, смахнул стрелы, повисшие на медвежьей шкуре бахромой из игл. Выдрал ту, что вошла в мякоть возле большим пальцем. Сказал громко, ощериваясь:
— Так ты сюда шутки пришел шутить, Грюмир? Наш хольмганг закончился, даже не начавшись…
— Тебе, берсерк, — объявил хирдман Гудрема, разгибаясь, — я советую посмотреть на руку и ноги. Стрелы тебя все-таки достали. А тебе, Убби, я советую бежать. Потому что время твоего нового ярла кончилось. Смотри, как бы не закончилось и твое.
Он перепрыгнул через носовой планширь — вода внизу шумно плеснула, принимая его тело.
— Что за… — с недоумением сказал Убби, опуская щит и поворачиваясь к Харальду. — Зачем тогда он сюда притащи…
Убби вдруг осекся на полуслове, глядя в лицо Харальда. Выдохнул протяжно:
— Ярл, глаза-то у тебя…
Харальд не мог дышать.
Тело сковала непонятная сила — но не давившая, а просто лишившая возможности двигаться.
И одна за другой уходили мысли. Ярость. Изумление. Понимание того, что его поймали все-таки в ловушку — точнее, он сам в нее прыгнул.
А все потому, что не мог иначе. Не мог не ответить на вызов.
Судьба нашла его и здесь, в Йорингарде. И нашла бы где угодно. Верно говорят — судьбу не обманешь. Потому что нить ее прядут для каждого человека норны…
Но все это больше не имело значения — и не задевало его.
Яд на стрелах, подумал он напоследок. Эйлин опоила, эти отравили, намазав чем-то наконечники стрел…
Харальд видел нос корабля перед собой, лицо Убби, силуэты двух других драккаров по бокам. Те спешно выгребали, заходя справа и слева. Но не сходились, беря в клещи, а шли, увеличивая расстояние между собой и драккаром, на котором был Харальд.
Словно торопились уйти.
Красноватого отлива теперь нигде не было. Весь мир лежал перед ним полотном, сотканным из разных оттенков серого.
Потом на Харальда пахнуло живой плотью, и он ощутил наконец желание. Такое знакомое, которое прежде накрывало только с женщинами — теплыми, мягкими. Где-то сбоку, как раз там, откуда пахло плотью, мир налился наконец краснотой, ожил, позвал к себе…
Харальд разжал руки — секира, глухо звякнув, врубилась в одну из сосновых половиц.
Но за долю мгновения до того, как он потянулся вперед, Убби, прошедший не одну битву и нюхом чуявший, когда дело идет не к добру, метнулся в сторону.
В памяти его разом всплыли все слухи, которые ходили о Харальде. И то, что во всех слухах глаза ярла описывались одинаково — сияющие, как серебро на солнце.
А сейчас серебро глаз Харальда исчезло. В глазницах поблескивала ровная серая муть. Без белков, без зрачков, без радужек…
И лицо, освещенное отблесками факелов, стало другим. Темно-серым, как китовая шкура — только без мокрого блеска. Руки и шея тоже потемнели.
Пока он думал, Харальд, пригнувшись, скользнул в его сторону. Отловил руку с мечом, которую Убби бессознательно вскинул перед собой — все как-то стремительно, незаметно.
Хрустнуло, меч выпал. Убби взвыл от дикой боли и с изумлением понял, что ярл раздавил ему ладонь. Взгляд викинга ухватил вылезшие из рваной плоти концы сломанных мелких костей…
И Убби, мгновенно сообразив, чем все это кончится, долбанул по руке Харальда, уже скользнувшей ниже, к запястью, щитом, который держал в уцелевшем кулаке. Ударил, метя по пальцам ярла железной оковкой. Щит он взял у Торвина — а тот любил затачивать железо по краям, превращая его в режущее лезвие…
Пальцы Харальда на мгновенье разжались.
Убби прыгнул за борт с места, по пути отшвыривая в сторону щит. Уже из воды заорал:
— Уходим. За борт, все.
Следом за ним в воду попрыгали викинги, видевшие все, что случилось с ним — и с ярлом.
Харальд, замерев посреди палубы, посмотрел на руку. Удар Убби разрубил ему пальцы левой руки, заодно раздробив кости — но они уже стремительно срастались.
Вот только плотью рядом больше не пахло. И мир снова посерел.
Он ничего не чувствовал — ни ярости, ни желания… но помнил, что когда-то ощущал.
Харальд оскалился. Над водой полетел долгий, протяжный звук — то ли рычание, то ли громкое, заглушающее все шипение.
— Пусть посидит там до утра, — объявил Грюмир, стоя у борта своего корабля, уже подходившего к Йорингарду.
Он смотрел в сторону драккара, на котором остался Харальд. Викинги, раньше ходившие под Хрориком, а затем перебежавшие к берсерку, и все потому, что не захотели драться со зверем, сыпались сейчас с корабля в воду, как спелые желуди с дуба.
А перед этим на корабле кто-то вопил. Значит, Харальд уже поймал кого-то себе на потеху…
— Не сбежит? — спросил у Грюмира его помощник. И ткнул рукой в сторону. — Вон там еще один драккар. Вошел в устье фьорда следом за нами. Думаю, это его собственный, с его людьми. И они вроде как направляются к нему…
Хирдман Гудрема пожал плечами.
— Как сказал конунг, давая мне то снадобье, после него Харальд первое
