В покоях, куда завел ее Харальд, было темно. Совсем привел — или снова поведет обратно? Забава задумалась.
Потом вспомнила, что до сих пор оставалась здесь в одиночестве лишь на рассвете, когда Харальд уже уходил, а рабыни еще не успели прийти. Да и тогда в проходе стояла стража. Которой сейчас не было.
Скорей всего, Харальд опять придет и заберет.
Она сделала один шаг в темноте к углу, где был тесный закуток…
И услышала яростное шипенье.
По ноге скользнуло холодное змеиное тело. Накрутило кольцо на щиколотке, над кожаной обуткой.
С руку змея-то, с ужасом поняла Забава. Замерла на месте, боясь пошевелиться. Облизнула враз пересохшие губы, задышала тяжело.
Подумала — а вдруг Харальд и впрямь вернется? Ясно, что змеюка на ноге ее саму уже не отпустит, укусит рано или поздно. Но его жалко. Зайдет в темноте, а змея и кинется.
Толстая-то какая, небось ядовитая…
Забава начала судорожно подыскивать в уме слова, чтобы предупредить Харальда, если вернется.
Если, конечно, успеет. Если сможет.
Змея потихоньку стискивала щиколотку.
Харальд вернулся за девчонкой быстро. Открыл дверь, собираясь позвать — и вдруг услышал уже знакомое:
— Приказываю — нет.
Он остолбенел, а следом услышал шипенье.
Харальд оскалился, стоя на пороге темного покоя. Звук, который издавала тварь, был слишком громким. Обычная гадюка, водившаяся в их краях, шипела потише.
Ему вдруг разом вспомнилось, что сегодня, впервые за все это время, его покои на время пира остались без охраны. Стража Сванхильд сейчас стояла у входа в главный зал, ожидая их возвращения.
И поскольку Красаву он уже отослал в женский дом, вход остался без присмотра.
Сюда мог зайти кто угодно. И зашел.
Я расслабился, осознал с ненавистью Харальд. Змея шипит необычно громко…
Подарок от Мирового Змея?
— Не двигайся, — выдохнул он. Не зная даже, поймет его девчонка или нет. — Стой тихо.
И тут же подумал с яростью, имевшей непривычный до сих пор привкус страха, который Харальд даже не сразу опознал — где эта тварь?
Где? Понять бы, где сейчас змея, а где девчонка…
В покоях было темно, ни одного светильника не горело на полках. И окошко прикрыто. Уйти за факелом? А если он вернется слишком поздно?
Кричать, чтобы принесли факел, опасно — тварь могла разозлиться. И бесполезно — за стенкой гуляли, его вряд ли услышат.
Короткое мгновенье Харальд решал, что делать дальше. Пошуметь, глядишь, змея переберется к нему? Или идти туда, откуда доносилось шипенье?
И что делает сейчас гадина? Готовится к нападению? Поджидает первого, кто подойдет?
— Харальд, нет, — придушенно сказала Сванхильд. И повторила: — Нет.
Ее голос шел оттуда же, что и шипенье.
В уме у Харальда мелькнула мысль — она же девка. Если бы просто услышала змею, сразу заметалась бы от испуга. Может, выскочила наружу, а может, наоборот, наступила на нее. Но она стоит и не двигается — звука шагов не слышно…
Значит, змея рядом с ней. А может, уже укусила.
Харальд похолодел.
Обычные гадюки, водившиеся в родном Нартвегре, были не так уж опасны — умирали от их укусов редко. Но сюда явно подсунули тварь покрупней. Сама залезть не могла — не через две закрытые двери, плотно сидевшие в косяках.
Если бы тут был свет, яростно подумал Харальд. Если бы был свет.
Он шагнул вперед, решив пошуметь у входа. Твари это может не понравиться. Глядишь, кинется на него…
Харальд затоптался на месте, заставив половицы поскрипывать. Ответом стало еще более громкое шипение. Злиться? Уже ползет к нему? Но шуршания чешуек по половицам не было слышно.
Если у этой твари вообще есть чешуя…
Девчонка тоже отозвалась на его топот, сказав дрожащим голосом:
— Харальд, нет. Приказываю.
Ты у меня доприказываешься, молча пообещал ей Харальд. Мы об этом еще поговорим.
Эта мысль его отвлекла — и он даже не сразу понял, что случилось, когда первый сероватый отсвет лизнул ее затылок. Сначала серый мазок, легший на темноту, стоявшую в опочивальне, показался ему наваждением. Бликом в глазах.
Но потом он разглядел голову Сванхильд. Та стояла в паре шагов от него.
И Харальд скосил глаза. Ниже переносицы у него уже разгорался серебристый росчерк сияния.
А потом на полу вдруг тоже что-то блеснуло. Он вгляделся, похолодел еще больше…
Сквозь белый шелк нижней рубахи, выглядывавшей из-под платья Сванхильд, просвечивало тело змеи, на глазах наливавшейся серебряным светом. Как и он сам.
Тварь свернулась в кольцо на ее щиколотке. Толщиной она оказалась с руку взрослого мужчины. Тело короткое — слишком короткое для такой толщины. Хвост какой-то разможенный, рваный, расходящийся неровным рыбьим хвостом…
У Харальда вдруг отчаянно зачесались рубцы на спине. Света в опочивальне становилось все больше.
И он, пригибаясь на ходу, двинулся к Сванхильд. Неслышно припал на одно колено в шаге от ее ног, поискал взглядом голову твари.
Та вынырнула из-под подола неожиданно — громадная, с его кулак размером. Почему-то округлая, а не клином.
Его рука сама собой метнулась вперед, перехватывая змеиную шею сразу под головой. Сжала.
Он потянул, стаскивая змею с ноги испуганно охнувшей девчонки. Поднялся с пола, на ходу отступая назад.
Тело непонятной твари петлей охватило его запястье, разможенный хвост зло бил по плечу…
Зубастая пасть, слишком похожая на человеческую, кусала воздух.
Он свел пальцы, пытаясь придушить тварь — но та продолжала щелкать зубами, острыми, в два ряда. Сияющими знакомым ему серебром.
Сванхильд, успевшая развернуться, смотрела и на него, и на тварь с одинаковым ужасом. Перевела взгляд на дверь…
— Нет, — Рявкнул Харальд, ощущая, как ярость, так и не ушедшая, начинает переливаться в желто-красное свечение, застилающее все перед глазами. Лицо девчонки уже окрасилось в золотые и алые тона. — Стой тут. Молчи.
Она застыла, притиснув к груди сжатые вместе ладони.
Мне нужно прикончить тварь, подумал Харальд, разглядывая змею в руке. Затем избавится от сияния на лице, пока гулявшие в зале не кинулись искать своего пропавшего ярла.
Хотя, может быть, искать его не будут — поскольку ушел он с пира не один.
Но надо найти того, кто принес сюда змею. И чем скорей, тем лучше. Пока этот предатель не сбежал.
Ярость колыхнулась внутри тугой ало-золотой волной — и мысли вдруг спутались. Дышать стало трудно.
А потом в голове потекли совсем другие мысли. Озлобленные, звенящие чистой яростью.
Те, кто сейчас пирует в его зале — люди. И тот, кто принес сюда змею, тоже был из них. Люди. Завистливые, подлые…
Предававшие его раз за разом. Презиравшие его в детстве, смеявшиеся над ним, над ублюдком, незаконнорожденным. Плевавшие ему в лицо. Те, чьи руки подливали зелье ему в питье, мазали стрелы кровью Мирового Змея…
Разобраться с ними? Заодно покарает и того, кто посмел подсунуть эту змею в его покои. В его покои.
Харальд поймал взглядом лицо девчонки, по-прежнему глядевшей на него с ужасом. Подумал, задыхаясь — вот и эта начинает предавать.
