Принцесса Вероника, что до этого не принимала никакого участия ни в веселой девичьей беседе, ни в чаепитии, вышла из своего шатра. Явилась в своей нарядной морозной мантии, алой шелковой рубахе, с цветком синего люпина в руках и накинутом на плечи, украшенным массивной золотой заколкой, медвежьем плаще. Оправила лапу зверя на груди, заняла приготовленное для нее на склоне так, чтобы пешие и верховые внизу не загораживали обзор, специально принесенное из штаба графа Прицци кресло.
За ее спиной, подняв знамя, в молчаливой готовности выстроилась ее свита.
Было еще не темно, но многие были уже с факелами. Ветер со свистом срывал почти невидимое на фоне еще светлого неба пламя. Тянуло раскаленной смолой, тонкими черными струйками вился едкий, горький дым. Почти что физически ощутимое чувство угрозы, напряженное ожидание беды, повисло над лесом во внезапно наступившей вокруг тишине.
Поединщики вышли молча. Оба в кожаных перчатках, со щитами и в шлемах. У графа Прицци в левой руке был треугольный щит-тарч с черным змеем на лиловом поле, обвивающим багровый крест, а в правой заточенный для боя меч. У Рейна Тинкалы круглый, расписанный магическим узором с крестом в середине кулачный щит и легкая узкая секира.
Никто никому не поклонился, не приветствовал. Оба без лишних слов встали друг напротив друга.
Держа ладони на оружии, замерли всадники в седлах, что смотрели поверх голов собравшихся широким полукольцом вокруг поляны людей. В отдалении, на склоне над обрывом, над ямой, где было устроено стрельбище, собрались женщины и дети. Отдельно, во главе со своим командиром, Борисом Дорсом, присевшим на камень, подогнувшим колено, положившим на плечо копье, прижавшим его древком к щеке, внимательно следящим за том, что будет происходить, стояли вооруженные и готовые к бою, добровольцы епископа Дезмонда. Кто-то, спохватившись, стремительно побежал прочь, вернулся, неся в руках длинный узкий меч и щит.
Сержант Брокке, что был назначен рефери, дунул в свой свисток, каким мушкетерам дают команду к стрельбе. Бородатые люди Фолькарта грозно заревели, забили секирами и мечами в щиты. Бард задудел в волынку. Граф Прицци поморщился и сделал шаг вперед.
Все случилось не более чем за две секунды. Рейн Тинкала только успел поднять щит, как граф Прицци прыгнул не него и ударил его щитом в налобник шлема. Наследник Фолькарта молча опрокинулся на истоптанную траву. Щит с кулачным хватом и ремнем сбился на его плече. В последний миг он попытался поудобнее перехватить его, закрыться им, но было поздно. Граф Прицци был уже над ним и тяжелыми таранными ударами острия своего щита, сверху вниз, в три приема, уложил его лопатками на землю. Бородатые разбойники Фолькарта яростно и возмущенно завыли, со злостью и обидой вскинули оружие, было бросились на помощь своему командиру, но затрубил рог. Люди Гирты не сговариваясь, сомкнули строй. Заскрежетали вылетающие из ножен мечи. Рыцари Лилового клуба без промедления, как будто бы только и ждали этого момента, страшно закричали, загикали воинственными кличами, и, как рой беспощадных воронов жаждущих кровавой наживы, яростным черно-лиловым стальным вихрем со всех сторон накатились на бойцов Рейна Тинкалы. Лейтенант Манко, Фарканто, Кристоф Тинвег и остальные мужчины, кто был рядом с принцессой Вероникой, тоже, как по мановению руки, сорвались со своих мест, кинулись в атаку с такой неудержимостью, злостью и силой, что, казалось, каждый только и желал что этой наконец-то свершившейся кровавой расправы, в которую вмиг превратилась эта неравная битва.
Рядом с герцогиней, все такой же спокойной и, казалось бы совершенно равнодушной ко всему происходящему на поляне внизу, остались только женщины, ошеломленный, вертящий во все стороны свою пластинку, не понимающий как и что рисовать в такой момент, художник Гармазон, невозмутимый лейтенант Кирка, Корн со знаменем и обнимающий за талию откинувшуюся в его объятия все также скалящуюся в улыбке Майю Гранне, взволнованный, но все же благородно-отстраненный юный барон Визра.
Подвергнувшись общему стремлению, Вертура тоже, с остервенением перехватив копье обеими руками и бросив щит, как и все, без доспехов, без шлема, тоже подался вперед, не помня себя, ринулся вниз по слону в самую гущу сражения. Казалось, всего несколько секунд гремела сталь, стоял тяжелый стук ударов длинных мечей, раскалывающих деревянные круглые щиты, летели отчаянные хриплые возгласы и крики, как строй людей Фолькарта был разбит. Оставшиеся молча, экономя дыхание, бросились на прорыв. Кто-то повалился на траву, укрылся щитом, другие падали в мольбе на колени. Один бородатый разбойник оказался неподалеку от детектива. С диким срывающимся хрипом он вертался, яростно и страшно отмахиваясь мощными ударами секиры. Безумные глаза горели отчаянной кровавой яростью загнанного в ловушку, обреченного зверя, но к нему подбежал князь Мунзе, толкнул его в лицо щитом, уколол в живот и принялся давить и бить его, пока тот, все еще не чувствуя от бешенства раны, не упал на колени. Тут же подскочили и другие, начали колотить его по плечам и голове. Трое оставшихся бойцов Фолькарта, побросав оружие, кинулись в лес, но заскрипели луки: одному стрела попала в ногу, второму в бок и спину, третьего настиг всадник и уколом меча, опрокинул на землю. Остальных раненых настигли и тоже повалили ударами копий и мечей.
— Только ты повинен в их смерти! — срывая шлем с головы Рейна Тинкалы, схватил его за длинные волосы и принялся трясти его, граф Прицци. Одного за другим к нему приволокли оставшихся в живых людей из дружины Фолькарта, нещадно заломив руки, бросили на колени. Все они были избиты и в крови.
— Тебе все игра! — рычал, избивая Рейна Тинкалу по лицу кулаком, военный комендант Гирты — ты приехал свататься к леди Веронике? К своей двоюродной сестре? Привез своих головорезов, показать какой ты сильный и смелый? Это кто? Твои советники, твои собутыльники, твоя свита? Голову тебе весело отрубить? Куражишься перед леди-герцогиней, как перед дояркой в деревне? Ты ничтожество, дурак, мальчишка! Ты что, еще не понял, что жив только потому, что она тебя жалеет и терпит? Тебе было мало предупреждения? Я прикажу бросить всех твоих дружков в костер, чтобы ты точно понял, что к чему, чтобы ты смотрел и вернулся в свое село и рассказал там всем, как вас учили уму-разуму в Гирте, раз ваши
