Борис Дорс взял ее за ладонь обеими руками, глядя в окно, нахмурившись, молчал минуту или две, потом заглянул ей в глаза, посмотрел проникновенно и смело.
— Август совершил то, что совершил. Он не оскорбил вас, не коснулся. Вам не за что его винить, кроме как в своих собственных неопытности и самоуверенности.
Ослепленная тревожными воспоминаниями и обидой принцесса Вероника не сразу осознала смысл сказанного им. Она ожидала что он начнет утешать ее или жалеть, осудит графа, оскорбит за глаза, в запале пообещает его убить, но он сказал совсем не те слова, которые она хотела от него слышать и это ее разозлило. Ее глаза яростно сверкнули, она попыталась вырвать руку из его ладоней, но он еще крепче сжал ее пальцы, не дал ей освободиться.
— Борис! — прошипела она, тяжело выдохнула, отстранилась от маркиза, но моментально подавила в себе эту вспышку злобы, уже без всякой обиды или ненависти в глоссе спокойно велела — отпустите.
Борис Дорс отпустил ее. Она повернулась к нему боком, облокотилась о подоконник и выгнула спину. Сжала губы, прокатила за щекой языком. В ее темных глазах плясали яростные огоньки.
— Значит я дура, а Август молодец — рассудила она, подумав некоторое короткое время.
— Вы моя нареченная и леди-герцогиня Гирты — ответил ей Борис Дорс, внимательно глядя ей в глаза, ожидая, что она скажет в ответ.
— А вы льстец, маркиз! — заметила она с холодной презрительной насмешкой.
— Если вы желаете сатисфакции за все то, что он вам причинил — отвернулся, бросил как бы невзначай Борис Дорс и, тут же снова резко развернувшись к герцогине, глядя на нее серьезно, уверенно и проникновенно, склонившись к ее лицу, опустив голос до тяжелого хриплого рыка, веско прибавил — то сейчас этому еще не время, моя леди.
Принцесса Вероника насторожилась. Долгим и внимательным взглядом заглянула ему в глаза в ответ, выражение ее лица стало спокойным и даже немного веселым, как могло бы показаться со стороны. Борис Дорс коснулся ее пальцев, свел их со своими. Она ответила ему прикосновением, чуть-чуть, только наметив жест, пожала их в ответ.
— Вот как. Значит позже, говорите — переспросила она его низким тихим голосом после некоторых размышлений. Он еще раз пожал ее пальцы в ответ. Она подняла голову, уставилась ему в лицо, глядя ему в глаза уже совсем другим взглядом: лукавым, страшным в своей готовности пожрать его без остатка, полным ненасытного алчного обожания и удовлетворения. Точно таким же, каким, держа ее за руку, смотрел на нее сейчас и сам маркиз. Она прильнула подбородком к его груди, запрокинула голову, любуясь его обликом, наслаждаясь им. Еще крепче сжала его руки. Ее пальцы дрожали, ее колотило: сейчас ей открылись все его чувства и мысли, все его чаяния и движения его души. И, ощущая с ним это абсолютное демоническое единство, эту богомерзкую радость от близости мужчины, готового разделить с ней любую самую страшную тайну, пойти вместе с ней и ради нее на самое жестокое и вероломное дело, она едва сдерживала торжествующую, исполненную кровожадного ликования улыбку. Недобрые, жестокие мысли раскаленной черно-багровой бурей волновали ее сердце.
* * *Уже поздно вечером, когда совершив прогулку по герцогскому парку и дворцу, успокоившись, маркиз вернулся в спальню принцессы Вероники, он обнаружил, что там полностью выключен свет, а сама герцогиня лежит на кровати в одежде, сложив руки на груди. Ее глаза были прикрыты, на лице застыло печальное безвольное выражение. Слезы текли по щекам, оставляя блестящие в тусклом ночном свете бороздки на ее лице. Борис Дорс сел на кровать рядом с ней, коснулся ее руки. Она не ответила прикосновением, лишь чуть повернула к нему голову, безразлично посмотрела на маркиза.
Толстые стены не пропускали звуков шагов снаружи в коридоре. В комнатах было тихо, только через неплотно закрытое окно доносились далекие звуки ночных улиц и легкий шелест ветра. Держа ладонь поверх руки герцогини, маркиз чувствовал как тяжело и аритмично бьется ее сердце.
— Вы вернулись, Борис… — прошептала она тяжело и хрипло, как будто весь вечер курила — я думала вы обиделись, совсем ушли…
— Ходил прогуляться, смотрел дворец — смутившись очередной перемены ее настроения, понизив голос, ответил он ей.
Она тяжело и мучительно вздохнула и, закрыв глаза, откинулась на подушке, попыталась улыбнуться. Проговорила тихо и медленно, словно не могла молчать, но при этом не хотела и говорить.
— Завтра воскресенье, исповедь, а я не читала канона, не постилась… Раньше я пыталась составлять списки за кого молиться, вышла целая книга. Вон тетрадка лежит. Вы там тоже были.
— И я поминал вас. Каждый раз на литургии — держа ее за ладонь обеими руками, ответил маркиз — ничего что не постились, причаститесь в следующее воскресенье. Кстати, мой небесный заступник Иоанн Креститель. Когда я молюсь, я чувствую, что он меня слышит. И вы молитесь, если есть силы.
— А я не знаю, кто мой небесный заступник и есть ли он вообще — прошептала одними губами, слабым голосом ответила принцесса — я даже не уверена, быть может, та девочка уже много лет как мертва… Похоронена где-нибудь, лежит тихо под деревом у холодной реки, потому что самоубийц не пускают ни в ад, ни на небо. А я просто гибрид, слепленный из кремнийорганической синтетики и реплицированных биоактивных компонентов, мне вложили в голову ее память и соврали, что я это она и есть… Вы думаете, что я это та самая Стефания, а на самом деле я всего лишь безымянное изделие с номером и серийным кодом, в меня вставлен предохранитель и, когда я выполню все поставленные задачи, меня просто выключат и разрежут на материалы для других машин… Не знаю, есть ли у автоматов души, попадают ли они в рай, или просто засыпают навсегда, как будто погасили свет…. Я как-то спрашивала у Хельги. Она сказала, что никто из них не знает этого. У них не было Христа, как у нас, чтобы бы пришел и заверил их, что они тоже могут спастись. И они даже не могут рассчитать, есть ли для них что-то за гранью этого печального серого мира, что их ждет после смерти, на той стороне. Это же самое страшное, что может быть… У них есть только надежда, что Господь Бог по делам их, смилостивится и над ними, примет в свое Царствие. Кем они станут там? Как мы, или, как Его помощники, ангелы небесные?
Борис Дорс чуть улыбнулся, чтобы ее приободрить, коснулся пальцами ее лба, провел по щеке, по плечу и правой руке.
— Многие женщины в
