— Джеймс Корделл, — прочел он. — Это кто такой?
— Бадди, я опять начинаю думать, что…
— Понял, понял.
Приняв намек к сведению, он уселся прямо и завел машину. Больше о бумагах он не спрашивал.
— Ну, куда двинемся теперь? — обернулся он к Терри.
— Теперь мы двинемся обратно. В Сан-Педро.
— Ты же сказал, что я понадоблюсь тебе в течение нескольких дней. Обещаю, я больше не буду задавать вопросов. — В голосе Бада звучал протест.
— Дело не в этом. Ты мне еще понадобишься, и очень скоро. Но пока что мне необходимо вернуться домой и посмотреть все это, — пояснил Терри.
Бадди не глядя бросил книгу на приборную доску, засунул гармошку в углубление дверцы, и машина двинулась в путь.
10
В салоне наверху было светлее, чем в его рабочей каюте, и Маккалеб решил приняться за дело здесь. Кроме того, здесь были и телевизор, и видео, укрепленные наверху одной из боковых стенок салона. Терри расчистил обеденный стол, вытер его влажной губкой и бумажным полотенцем, а затем разложил бумаги, которыми снабдила его Уинстон. Он достал из ящика стола хорошо заточенный карандаш и линованый блокнот и положил их тут же.
Подумав, Терри пришел к выводу, что лучше всего будет изучать материал в хронологическом порядке. Это означало, что придется начать с дела Корделла. Он рассортировал бумаги: теперь все, что касалось Корделла, лежало в одной стопке, а Глории Торрес — в другой. Затем он разделил папки первого дела на меньшие части, так что в одной лежали документы, касающиеся первых шагов расследования вместе с уликами, в другой — бесед со свидетелями, в третьей — отчеты о безуспешных действиях, далее — разные донесения и еженедельные выводы о проделанной работе.
Маккалеб был человеком привычек: работая в Бюро, он имел обыкновение, приступая к очередному расследованию, сначала убирать со своего письменного стола все лишнее, а затем раскладывать на нем папки по новому делу. Кипы документов поступали к ним из полицейских участков со всего Запада. Одни присылали пухлые пакеты, другие лишь тоненькие папочки. И Маккалеб всегда запрашивал видеокассету с записью сцены преступления. Но маленькие или большие посылки — все они были примерно одинаковые. Новое дело всегда захватывало и одновременно отталкивало Терри. Он то бесился, то жаждал отомстить кому-то за сотворенный им кошмар. Эти чувства разом обуревали его, когда он сидел в своем маленьком кабинете, его пальто висело на вешалке, а пистолет лежал в ящике стола. Да, он мог раскрыть преступление, но это было впереди. Дело в том, что лучше всего Маккалеб работал сидя за своим столом и копаясь в бумагах и прочих свидетельствах преступления. Как оперативник он был в лучшем случае неплох. А вот в кабинете ему не было равных. Потому каждый раз, усаживаясь за стол и открывая первую папку, Терри испытывал чувство волнения сродни тому, что испытывает охотник, который идет по следу опасного зверя. Именно это волнение он ощущал, подойдя к столу в салоне своего катера.
Джеймсу Корделлу было что терять. Хорошая семья, прекрасный дом, в котором стояла не одна машина, отличное здоровье и отличная работа — ему платили достаточно, чтобы его жена могла быть домохозяйкой и заниматься двумя прелестными дочками. Джеймс работал инженером в небольшой частной фирме, которая владела государственным контрактом на обеспечение работы системы акведуков, несущих воду таящих ледников в горах центральных штатов в резервуары для снабжения бескрайней Южной Калифорнии. Корделл жил в местечке Ланкастер в северной части округа Лос-Анджелес, что обеспечивало ему возможность добраться на машине до любой точки акведука в пределах полутора часов. Вечером двадцать второго января Джеймс направлялся домой после долгого дня инспектирования отрезка акведука Лоун Пайн, где акведук был сооружен из бетонных труб. Как раз был день зарплаты, и Корделл остановился у отделения Регионального Государственного банка всего в миле от его дома. Зарплата ему перечислялась на электронную карту, а Джеймсу понадобились наличные. Он был застрелен в голову возле банкомата в тот момент, когда банкноты начали выскальзывать из этого аппарата. Его убийцей был тот, кто забрал хрустящие двадцатки, которые выплевывал автомат.
Первое, что узнал Маккалеб из первых страниц отчета, это что в средства массовой информации была передана смягченная версия событий. Обстоятельства преступления, описанные в «Таймс» в материале Киши Рассел, те, что она прочла Терри по телефону, не вполне совпадали с фактами, которые имелись в полицейских отчетах. Так, в статье Рассел говорилось, что тело Корделла было найдено спустя пятнадцать минут после того, как его застрелили. В соответствии с отчетом тело было найдено практически сразу после убийства, когда к банкомату подъехал еще один клиент, который едва не столкнулся при въезде на парковку с выезжавшим с нее другим автомобилем — возможно, автомобилем убийцы. Свидетель, которого звали Джеймс Нун, немедленно вызвал «скорую» по сотовому телефону, установленному в его автомобиле.
По этой причине аппаратура службы «911» не смогла автоматически установить местонахождение абонента. Ей пришлось принимать информацию по старинке, то есть записывать вручную, и она перепутала цифры в адресе, который продиктовал ей Нун. Этот адрес, соответственно, был передан бригаде скорой помощи. Позже Нун говорил, что с ужасом наблюдал, как «скорая» промчалась мимо под вой сирены на семь кварталов дальше. Ему пришлось объяснять все заново другому оператору. «Скорую» отправили уже по правильному адресу, но к моменту приезда медиков Корделл скончался.
Перечитывая исходные отчеты, Маккалеб не пришел к определенному выводу по поводу того, имела ли задержка в приезде скорой помощи какое-то значение. Дело в том, что рана в голову, которую получил Корделл, была огромной и несовместимой с жизнью. Так что, если бы помощь прибыла на десять минут раньше, это вряд ли спасло бы раненого.
Как бы то ни было, путаница, допущенная оператором на «911», могла бы стать красной тряпкой, которую так любят трепать средства массовой информации. Именно по этой причине кто-то из Управления шерифа — возможно, начальник Джей Уинстон — решил эту информацию придержать.
Путаница в цифрах была для Маккалеба делом вторичным и мало его волновала. По-настоящему его заинтересовало то, что в деле имелся свидетель, и, кроме того, описание автомобиля убийцы. По словам Нуна, его чуть не размазал черный монстр на въезде на парковку банка. Свидетель сообщил, что выезжавший со стоянки автомобиль был джип «чероки» новой, более стильной модели. Нун буквально долю секунды видел водителя, который, как он успел заметить, был белым мужчиной то ли с седым «ежиком», то ли в серой кепке. Других свидетелей в первом отчете не значилось. Прежде чем заняться приложениями к отчету и протоколу вскрытия, Маккалеб решил просмотреть видеозапись. Он включил телевизор и видеомагнитофон и для начала вставил кассету с записью, сделанной камерой наблюдения у банкомата.
Как и на пленке с убийством в магазине, внизу кадра была строка тайм-кода. Камера была с выпуклой линзой, что несколько искажало изображение. Человек, а именно Джеймс Корделл, вошел в кадр и сунул свою банковскую карточку в отверстие автомата. Его лицо было расположено очень близко к камере, загораживая практически весь обзор. Это было ошибкой в установке камеры — или нет, если целью ее создателей было не ловить грабителей, а запечатлевать лица мошенников, пользующихся крадеными или поддельными кредитными карточками.
Корделл начал набирать свой код, но вдруг застыл и оглянулся через правое плечо. В это мгновение в кадре за его головой было заметно движение — похоже, это был джип, въезжавший на парковочное место. Джеймс перестал набирать цифры, и по его лицу было видно, что он нервничает. Понятно, что не очень приятно находиться рядом с банкоматом в ночное время, даже если эта штука прекрасно освещена и тебе хорошо известно, что в районе низкая преступность. Единственный банкомат, которым Корделл пользовался до этого, стоял в круглосуточном супермаркете, где всегда безопасно из-за людей, толпящихся там в любое время.
Теперь Корделл нервно посмотрел влево, кивнул кому-то, кто оставался за кадром, и снова повернулся к банкомату. Казалось, он перестал нервничать, потому что человек, на которого он оглянулся,
