— Мы не вернемся, — мрачно припечатал он, выискивая безопасную дорогу — девочка крутилась и загораживала обзор.
— Я думала, ты ничего не боишься, — разочарованно протянула она.
— Иначе не выполню обещания, — тихо сказал Роланд. — Есть вещи, которые больше и важнее, чем ты можешь себе вообразить…
— Какого еще обещания? Разве может быть что-то важнее человеческой жизни?
Марушка шмыгнула носом и попыталась заглянуть ему в глаза, но Роланд упорно отводил взгляд — похоже, так рассуждала и Федора, когда, создавая Ключ, приняла решение за всех — и за себя, и за него, и за беспокойную девочку у него на руках.
— Лис, может, и врун, но не скрывает этого. А ты — трус, и только прикрываешься важными словами и клятвами, — вдруг выпалила Марушка: — Если Аглаша, Груша, дядько Бажан, Фекла и остальные погибнут в пожаре, как моя Федора — пусть это всегда грызет тебя! Знай, это ты виноват будешь, что не помог! — голос ее возмущенно зазвенел. — И я никогда этого не прощу!
Роланд скрипнул зубами, перехватывая вертлявую ношу удобнее.
— Ты — трус! Пил с ними, ел с ними, а теперь бросаешь на смерть… Из-за тебя они помрут, из-за тебя все сгорят!.. — выкрикнула она и больно дернула его за волосы: — Отпусти меня. Сама пойду.
Роланд не отпустил. Девочка так и болталась у него на плече, перемежая мольбы с ругательствами, пока наконец не показалась поляна, где ждал Лис с лошадьми. Он не сдвинулся с места, с усилием удерживая испуганных скакунов.
— Ну, чего там? — Лис нетерпеливо шагнул навстречу.
— Коней поведешь, — бросил Роланд в ответ.
Марушка зло засопела и ударила его по спине — куда достала. Коса ее волочилась по земле, собирая хвою и тонкие ветки, а лицо покраснело от прилившей крови.
Лис оказался впереди процессии, но долго еще оглядывался на рыжую полосу позади, пока не рассвело и горящий хутор стало не различить. Роланд запретил даже заикаться о привале. Когда солнце вошло в зенит, он пересадил притихшую Марушку на спину Хесту, а сам размял руки. Девочка молчала, повиснув на конской шее, только незаметно смахивала слезы.
— Куда мы идем хоть? — Лис посмотрел по сторонам. — Если нам… мы на юг, я слыхал, собирались? — и когда Роланд кивнул, продолжил: — А направление ты северное выбрал… — удивился он, выглядывая лишайник на стволах деревьев, чтобы, если придется, доказать свою правоту.
— Если бы ты или девка рассказали мне про птицу сразу, все было бы много проще, — соврал Роланд. Проще, разумеется, не стало бы — одно дело травы собирать да примочки на чиреи накладывать, другое — создавать обереги. Таких умельцев и в Самборе не сыщешь. Один-единственный человек мог помочь им, но для начала следовало перейти Пьяный лес и выйти к болотам. — Придется заглянуть в еще одно место.
Роланд разрешил передохнуть только глубокой ночью, когда деревья кругом перестали качаться. Лис даже проверил, опершись на тонкую липу — деревцо зашелестело листьями, но не накренилось и не скрипнуло. Пока Роланд, выудив из котомки пироги на ужин, разводил костерок, Марушка жалась к Лису, развалившемуся там же, под облюбованной липой, и шмыгала носом.
— Полноте, Марь, — похлопал он ее по плечу. — Может, потушат еще огонь. А если нет, — подумав, выдал Лис, — у них там куча мешков с камнями. Продадут — отстроят домища лучше прежних. Ясно?
— Может, и нет больше яхонтов, — вздохнула Марушка, вспоминая нежданных гостей, которых испугался даже Роланд. «Наверняка ведь бандиты…» — с каждым мгновением все больше утверждалась она в страшной мысли.
Лис неуютно поежился.
— А куда они денутся? Счета им нет, — заверил он, — даже если парочка камешков затеряется — никто и не заметит.
Марушка замолчала. От костра чадило и щипало нос — за хворостом Роланд отправил рыжего, а тот собрал охапку, не особенно утруждаясь проверять, сухая ветка или нет. «Надергал с ближайшего куста зеленых», — чихнула Марушка, когда сменился ветер, и ее обдало белым дымом.
— Как ты думаешь, — девочка обхватила руками колени и кивнула на воина, сидящего у огня, — чего он боится?
Лис пожал плечами:
— Чего ему бояться? Вон, чуть не на куски рассыпался, а троих положил… А тебе до него какое дело? — забеспокоился он.
— Мне важно знать, — Марушка тряхнула головой. — Так же не бывает, чтоб человек совсем-совсем ничего не боялся.
— Ну-у, — протянул Лис, — тогда ясное дело… — Марушка наклонилась ближе, и он прошептал, насмешливо кривя губы: — Княгини своей. Видала, когда она его отчитывала, тот трясся, как побитая псина? Чудища костяного не побоялся, а бабы носатой трусит…
Марушка медленно кивнула, подалась вперед и замерла, не отрывая потемневшего взгляда от Роланда. Неожиданная догадка неприятно кольнула. Лис продолжал что-то говорить, но девочка не слушала, внимательно разглядывая воина. Наконец, тот отвлекся и встал, чтобы позвать спутников к ужину. Марушка рывком подскочила на месте, как потревоженная медянка.
— Ты! — крикнула она отчаянно. — Это был ты!..
Роланд, казалось, всё понял — он не сдвинулся с места, когда девочка воинственно шагала к нему, закатывая рукава и путаясь в платье. Голос ее звенел от гнева, а пальцы сами собою сжимались в кулаки.
— Хутор из-за тебя сожгли! Радмила твоя сожгла! Вот, чего ты испугался! Вот, почему не вышел! В кустах прятался!..
Он ждал. Девочка остановилась — взгляд ее стал злым и колючим, как сухая хвоя Пьяного леса.
— На наше болото пришел! Хату спалил! Выследил нас… Из-за тебя… И Груша, и Аглаша, и дядько Бажан — они все… их всех… из-за тебя!
Роланд ни слова не произнес в свое оправдание, не попытался и жестом остановить ее, а Марушка, разошедшись, кричала во весь голос, выплевывая ему в лицо:
— У меня никого не было, кроме Федоры!.. А ты пришел, и все разрушил!
Лис поднялся, и теперь маячил у нее за спиной — готовясь не то оттаскивать подругу, не то принять, если придется, удар на себя. Ввязываться к драку ему категорически не хотелось — во-первых, Роланд был сильнее, во-вторых, с мечом на поясе, а в третьих… А в третьих, Лис и сам пришел в зачарованный лес при оружии, с жестоким подельником, и с самого начала отлично зная, как будет отнимать вожделенный ключ, если старуха-ведьма не согласится его отдать подобру.
— Я ненавижу тебя!
Пощечина оставила красный след на щеке воина. Лис напрягся, но встревать не пришлось — Роланд нагнулся, покорно подставляя лицо.
Хоть слезы застилали глаза, Марушка не останавливалась и, даже когда руки у нее устали и заныли костяшки пальцев, продолжала драться. Соперник безропотно сносил ее неуклюжие, слабые удары, только морщился временами. Марушка, наконец, пнула его в колено, опустилась на землю и прошипела:
— Никуда с тобой не пойду. Ненавижу тебя. Зря только пожалела и лечила…
Роланд
