Он молчал, смотрел, будто ничего не понимает, или действительно не понимает языка? Постаралась, чтобы подошёл близко.
– Я сегодня хочу быть здесь, возле стены. Ответь, я ведь тебе нравлюсь? – продолжала говорить чудовищу. – Скажи, как мне к тебе обращаться? – он подошёл и посмотрел на грудь, будто никогда ничего прежде не видел. – Тебе нравится моя грудь? Хочешь, покажу красоту женского тела? – и провела рукой по своей груди. – Повернись в эту сторону, – он аккуратно развернулся к стене, и возникла идея побега. Изо всех сил я ударила его в низ живота и побежала к двери. Что было с ним, не знаю, не оглядывалась – страх и надежда захватили сердце.
Я выбежала из комнаты, стала подниматься по лестнице и услышала его шаги снизу, он медленно шёл по комнате, наверное, к двери.
«Я смогу, Господи, помоги мне», – думала тогда, поднимаясь по лестнице. Верхняя дверь подвала была открыта, я поднялась и стала закрывать её.
Да, я это сделала! Оглянулась по сторонам, опасаясь, что кто-то меня увидит. На сколько дверь сдержит зверя, я не знала. Сердце так быстро стучало, что в тишине я слышала только его.
Затем прошла по длинному коридору и услышала голоса. Подошла к двери, которая была не до конца захлопнута, и увидела Франческо. Я была удивлена и растерянна.
«Что здесь происходит?» – говорила себе и не могла разобраться ни в чём, подсматривая за происходящим.
– Она надежно спрятана. Скоро мы подпишем документы, и всем буду владеть я. Эмма так и останется больна, а вы будете так же травить её, – это был диалог Франческо с лекарем.
«Боже, это всё из-за моего богатства? – думала. – Надо бежать, бежать из усадьбы!
Испуганно пошла дальше по коридору, хромая, моё состояние и эта информация не укладывались в голове. Зашла в пустой кабинет Франческо и взглянула на первые попавшиеся документы, которые лежали на столе. В документах были выписки, что я больна той же болезнью, что и матушка – шизофренией, и что болезнь меня совсем сгубила: я невменяема, диагноз по материнской линии.
«Боже, что это!» – удивилась.
Скрип двери. Франческо был на пороге, а я ещё недоумевала.
– Дорогая, что ты здесь делаешь? Тебе надо отдыхать! Как ты выбралась? – спрашивал он, удивлённый тем, что я делаю в кабинете.
– Франческо, что это? Ты меня обманул! – закричала.
– Дорогая, ты больна. Ты не понимаешь, что делаешь. Как я могу тебя обмануть? Это же я, Франческо, – говорил он, приближаясь.
– Не подходи ко мне, слышишь, не подходи ко мне!
– Ну что ты мне сделаешь? Что может сделать больная женщина?
А я рассматривала на столе любой тяжёлый предмет, но там были только книги, взяла одну из них и бросила ему в голову.
– Вот что может! – и пустилась в бегство.
– Руфио, держи её! – так злостно и громко крикнул Франческо, что напугал меня до смерти.
Никогда раньше не видела его таким злым. В двери меня ждал Руфио. Он меня схватил за шею, не задумываясь со всей силы укусила его руку, он закричал от боли, и я вырвалась, побежала к выходу.
Выскочив за ворота поместья, почувствовала снег под ногами: стола ночь, и было очень холодно. Но, не оглядываясь, бежала, сначала по тропе, потом в лес. Я была босой, сухие ветки царапали лицо, и ничего не видела. Руками огораживалась от веток, а волосы от них растрепались. Только страх царил в моём сердце, одышка, и не могла ничего вымолвить, даже зубы дрожали. Почувствовала боль в ступне – поранилась, но не обращала внимания.
Вот ещё немного, терпи, дорогая, терпи! И я выберусь. Слёзы застыли в глазах, словно от холода. Позади услышала шаги, притаилась, присев за куст. Руки тоже дрожали – и от холода, и от глубокого, невыносимого страха. Увидела кровь на ступнях; дотронувшись до них, поняла, что не смогу идти, а если не пойду, тогда поймают. Нет, я поползу или пойду через боль, но не вернусь обратно. Шаги ещё ближе, закрыла рот рукой, чтобы не слышался мой издававшийся выкрик страха. Увидела свет, он приближался. Сердце стучало как никогда. Поблизости не было усадьб, надо добраться до города. Кровь застывала от холода, и я уже замерзала. Внезапно свет влился в глаза, и я их закрыла; чья-то рука взяла за волосы, чуть ли не вырывая их, я закричала.
– Нашёл! – крикнул Руфио.
Пыталась вырываться и бороться.
– Помогите! Отпустите меня! Вы не имеете права! – кричала во всё горло.
– Можешь кричать, тебя всё равно никто не услышит, – ко мне подошёл Франческо. – Ты же невменяема, Эмма, забыла? – я плюнула ему в ухмылку. Он ответил пощёчиной.
– Руфио, уведи её, чтобы больше не видел!
Меня потащили обратно в подвал.
– Если будете кричать и дёргаться, то сделаю больно, ваша светлость, – сказал Руфио, но я его не слушала, а хотела поскорее вырваться и убежать. Тут почувствовала боль, удар по голове, и потеряла сознание.
14. Попытка суицида
Проснулась от боли в шее. Я лежала на кровати, а чудовище кусало мою шею, сегодня он был жесток. Увидел, что проснулась, и больно ударил по щеке. Потом стал рвать одежду и лизать грудь. Я не могла уже это терпеть, плакала и просила, чтобы перестал. Уже умоляла, но он не слышал и продолжал лизать грудь, как животное.
Только отвращение и ненависть жили в сердце к этому отродью. И к Франческо! Предательство мужа, обман!
«Не хочу больше жить, я так его ненавижу! Не хочу его больше видеть! Хочу просто уйти! Уйти навсегда из этой комнаты и забыть всё как страшный сон», – кричала сквозь слезы и рёв.
Чудовище чуть погодя ушёл, наверное, спугнула его своими криками.
Слезла с кровати и не могла перестать реветь. Захотела покончить со своей жизнью. Подползла к комоду и открывала полки одну за другой. Искала свои маленькие лезвия от гребешка, которые складывала каждый день на комод. Нашла и со всей злобой принялась карябать запястья, буквально умывалась слезами. Горло уже охрипло от криков, я была так подавлена. Не могла вынести предательства. Надо было поставить точку раз и навсегда. Уже понимала, что не смогу выбраться, а так жить не хочу. Моё сердце стало холодным, ледяным, я не чувствовала больше тепла от своего тела. И всё-таки решила покончить с жизнью.
Но, возможно, где-то в сердце затаилась надежда на спасение, только теперь она умерла, а надежда всегда умирает последней, как бы жестоко и цинично бы это ни звучало.
Посмотрела на себя в зеркало, на белое милое личико, и хотелось причинить ему боль. Я ненавидела себя и, сжав зубы, чертила линию лезвием от гребешка по своему лицу: слёзы смывали кровь, которая потекла по
