Как и большинство женщин из обоза, Нора предпочла идти большую часть дня. Первые несколько часов, она разговаривала с Бернис Гарфилд и Эмелиной Ларсон, застенчивой девушкой из повозки за ними. После нескольких лет проведённых в борделе, Норе нравилось находиться в кругу уважаемых женщин, интересующихся её мнением. Но день близился к вечеру, километры тянулись, и лёгкая болтовня постепенно прекратилась. Теперь слышен только скрип повозок, вопли погонщиков и лязг цепей. Иногда, когда повозка наезжала на камень или яму, горшки и кастрюли висевшее внутри издавали лязг, ударяясь друг о друга, а куры в курятнике начинали поднимать шум.
Вдалеке, Нора увидела три больших кирпичных здания и выдохнула с облегчением. Должно быть, это тот самый Шони Мэседист Мишн о котором рассказывал капитан, когда они останавливались на часовой перевал в полдень. Здесь они разобьют свой первый лагерь после Индепенденса.
Как только солнце зашло за горизонт, капитан объявил о привале и изобразил руками большой круг.
Нора наблюдала, как повозки образовали круг, да так чтобы дышло одной повозки находилось под задними колёсами другой. Цепями мужчины связали повозки вместе, пока не остался только один проход.
Нора повернулась к Луке, снимающему с волов ярмо.
– Это, правда, необходимо? – Она указала на круг из повозок. – Я думала, индейцы здесь в Мишн не враждебны.
Ходили слухи о свирепых нападениях индейцев и что они вытворяют с пленёнными ими женщинами. Нора старалась об этом не думать. Грубые руки мужа на удивление нежны с животными, и она надеялась, что когда придёт время с ней он тоже будет нежен.
Лука обернулся:
– Я знаком со многими людьми, распускающими разные слухи, но думаю, индейцы будут одной из меньших бед в нашей поездке. У большинства племён торговля пользуется большим спросом, нежели стрельба.
– Тогда зачем круг из повозок?
– Не затем, чтобы отразить атакующих индейцев, – сказал Лука, в серых глазах читалась уверенность. – Круг это своеобразный загон для животных, только и всего.
Не сказав больше ни слова, он повёл волов к воде.
Нора осталась позади и беспомощно огляделась. Она никогда не жила жизнью женщины первопроходца. Никогда раньше не нужно было готовить, разводить огонь или доить коров. Несколько секунд, она растерянно стояла, не зная с чего начать и что делать. Потом увидела, что делают соседи.
– Пойдём, Эми. Соберём хворост для костра.
Пока Нора прилагала все усилия, пытаясь разжечь костёр из преимущественно сырой древесины, другие женщины уже направились с погнутыми котелками к протекающей не далеко речушки, чтобы приготовить для семей ужин. В животе заурчало, когда миссис Гарфилд накладывала своим детям вкусно пахнущее рагу. Её уставшие руки снова и снова ударяли кремень о сталь, но не выходило ничего, кроме дыма.
– Мама, – раздался рядом сонный голос Эми. – Я куфать хочу.
Нора закусила губу:
– Скоро, Эми, скоро.
На неё упала чья-то тень, закрывая лучи заходящего солнца, и Нора с раздражением посмотрела наверх.
Закончив ухаживать за животными, Лука вернулся в лагерь и стоял, смотрел на неё сверху вниз.
‘О, нет,’ запаниковала она.
Остальные мужчины уже наслаждаются своим ужином и вечерним кофе, греясь у огня, пока она тут возится. Она слышала, как мистер Ларсон орал на свою робкую жену, за то, что та слишком медлительная. Возможно, Лука тоже на неё разозлиться? Он женился на ней, чтобы она готовила, стирала, следила за порядком в доме, а на деле выходит, что она даже не может развести огонь.
Нора почувствовала, как он опустился рядом на колени. Дрожащими руками, она хотела передать ему кремень и сталь, но он отрицательно покачал головой.
– Нет. Если разожгу я, ты ничему не научишься. Пробуй ещё.
Нора со всей силы ударила и получила искру, которую Лука тут же поймал клочком сухой травы, и стал терпеливо ждать. Когда траву, наконец, начали поедать языки пламени, он подбросил веток и дров, и посмотрел на Нору.
– Ты росла не на ферме, так ведь? – Вздохнув, сказал он, но в голосе не было злобы.
Нора смотрела на пламя:
– Это настолько очевидно, да?
– Либо ты будешь учиться, либо сдашься, поворачивая назад, – как ни в чём не бывало, заявил Лука.
Он направился к задней части повозки, и открыв дверь, взял коробку с посудой. Воткнув по обе стороны костра две раздвоенные палки и положив сверху их ещё одну, он повесил чайник с водой.
Нора поспешно принялась перемалывать кофейные зёрна.
– Мама, – позвала Эми, сося во рту большой палец. – Пожалуйста, давай велнёмся домой.
На глазах Норы появились слёзы, и она не знала, как ответить. У них больше нет дома.
– Сладкая…
– Почему бы перед едой нам не прогуляться и не пожелать Кори спокойной ночи? – Предложил Лука.
Впервые за несколько часов Эми улыбнулась, и забегала глазами от Норы к Луке.
Нора мешкала. Она никогда раньше не доверяла дочь никому, кроме Тесс и Салли, и, разумеется, никуда не отправляла её с мужчиной, которого не знала. Посмотрев в серые глаза незнакомца, ставшего ей мужем, она кивнула.
Лука посмотрел на свою ладонь. Несколько долгих секунд он колебался, затем протянул руку.
Эми столь же нерешительно вложила свою маленькую ручку в его большую и пошла вместе с ним.
Нора перестала смотреть им в след, только когда за спиной кто-то кашлянул.
Позади стояла Бернис Гарфилд, держа в руках дымящийся горшок:
– Не хочешь отведать тушёного мяса со своей семьёй?
– О, нет, спасибо. Я сама приготовлю, – по крайней мере, она на это надеялась.
Оставив дом своих родителей, Нора всегда полагалась на себя и никогда не брала ничего у других, если не могла за это заплатить. Вот и сейчас включив гордость, решила делать всё сама.
– Ты окажешь мне услугу, – с улыбкой сказала миссис Гарфилд. – Я наготовила слишком много, и мы всё не съедим, а если ты откажешься, то еда пропадёт зазря.
Нора закусила губу. Гордость не наполнит дочери желудок. Наконец, она кивнула.
– Спасибо, – чуть слышно поблагодарила она.
***
Нора с завистью смотрела на огонь Гарфилдов, вокруг которого собралось большинство мужчин с трубками для курения и замусоленной колодой карт, готовясь играть в «Пинокль». Пока мужчины отдыхали после обеда, женская работа сама собой не делалась. С небольшим наставлением миссис Гарфилд, Нора подоила и накормила двух коров, вымыла оловянные тарелки, заварив чайник замочила на завтрашний обед бобы. И под конец, взяла несколько ящиков провизии, стряхнула с них пыль, отскоблила плесень и соорудила в повозке кровать для Эми.
Только она присела заштопать немного дырявый подол юбки, как скрипки и банджо заиграли оживлённую мелодию. К ним присоединились мужчины с самодельными губными гармошками.
