Мой мир, похоже, с каждой минутой становился все опаснее.
— Мы должны отсюда уйти, — сказала Сутарей, перейдя с языка джен-теп на более распространенный дароменский, на котором говорили все остальные.
Турнам взял за плечо мальчика, Азира, прервав его пристальное глазение на упавших мертвецов с вырезанными на их трупах отвратительными метками отрицания.
— Встряхнись, коротышка, и проложи нам теневую дорогу домой.
Азир кивнул и сильно топнул босой ногой по земле. Черные метки на его ногах вытянулись перед ним, уходя вдаль. Он шагнул вперед, и остальные выстроились за ним. Я собирался последовать за всеми, когда ощутил внезапный холодок в правом глазу — том, где обитала сасуцеи. Я почувствовал, как вокруг меня поднялся ветер, закружив листья и донеся до меня звук настолько слабый, что сперва я подумал — мне почудилось.
— В чем дело, Сюзи? — прошептал я.
И снова подул ветер, и на этот раз я услышал более громкий звук. Плач.
— Здесь есть еще кто-то, — сказал я.
Турнам оглянулся на меня:
— Сомневаюсь. Твой соотечественник никого бы не оставил в живых. Они никогда никого не оставляют в живых.
Я не обратил внимания на его слова, бегом припустив к деревне.
— Эй! — закричал Турнам. — Не думай, что мы не уйдем без тебя, облачный мальчик!
— Келлен! — окликнула Диадера. — Куда ты?
Я бежал на хныканье и всхлипывания, подгоняемый Сюзи, которая не только позволила мне их услышать, но и придала крикам настойчивость порывами морозного воздуха в моем глазу. Я слышал, как другие следуют за мной; Турнам требовал сказать, что я делаю.
Должно быть, я пробежал всю деревню, прежде чем нашел толпу мужчин, женщин и детей, сбившихся в кучу, — их было не меньше пятидесяти. У некоторых из них имелись метки Черной Тени, у других — нет. Но их всех объединяло одно: вокруг шеи каждого обвивалась единственная нить блестящей медной проволоки, она тянулась от одного к другому, связывая их вместе. Маленький мальчик отчаянно пытался убежать, но его сдерживал мужчина — судя по всему, его отец. Остальные взрослые неистово шипели на мальчика, требуя, чтобы тот прекратил.
— Ты убьешь нас всех, маленький дурак! — сказала женщина на берабесском языке с сильным акцентом; ее пальцы отчаянно стискивали проволоку, врезавшуюся в ее шею.
— Кровавая петля, — сказала Сутарей, догнав меня.
Я никогда раньше такого не видел, но понял принцип. Заговоренная медная проволока, обмотанная вокруг шей, задушит людей, если хотя бы один из них осмелится на побег.
— Ты можешь разорвать узы? — спросил я. — У тебя зажигается татуировка крови. Если ты…
Она покачала головой:
— Все это сложнее. Мне бы понадобилось зажечь и железо. Вероятно, в придачу и песок.
— Ты джен-теп, — сказал Турнам, протягивая руки к толпе. — Всегда ищешь слабые маленькие заклинания вместо веры.
Теневые ленты размотались с его рук и потянулись к толпе.
— Нет! — закричала Сутарей, отшвырнув его в сторону.
Турнам посмотрел на нее с яростью в глазах, ленты его Черной Тени взмыли, устремившись к ней.
— Ты спятила?
— Если твои ленты прикоснутся к проволоке, ты запустишь стягивающую часть заклинания. Ты мог бы отрезать всем им головы, идиот!
— Тогда как нам это убрать? Мы не можем оставить их вот так!
Турнам был прав. Было прохладно, и становилось все холодней по мере того, как садилось солнце. Судя по виду жителей деревни, они уже долго здесь простояли. Наверное, Тасдиему нужно было исполнить ритуал отрицания по очереди сперва с одним человеком, потом с другим, держа остальных привязанными друг к другу, как домашний скот. Из этого вытекал важный вопрос:
— Как Тасдием освобождал их, когда ему требовался еще один?
Сутарей показала в центр толпы.
— Концы медной проволоки завязаны узлом, который выполняет роль своеобразного замка. С помощью магии железа и крови можно манипулировать замком, чтобы освобождать каждый раз по одной жертве.
Я повернулся, чтобы посмотреть на поднимающегося на ноги Турнама.
— Ты можешь пустить в ход свои теневые ленты, чтобы они проникли в центр толпы и развязали узел?
Он покачал головой:
— Они слишком тесно стоят. Я не могу контролировать то, чего не вижу.
Легкое дуновение ветерка в правом глазу сказало мне, что Сюзи пытается привлечь мое внимание.
— Знаю, — прошептал я в ответ.
— В чем дело, мальчик? — спросила Гхилла, внимательно наблюдая за мной. — Что говорит дух?
Я потянулся к подолу своей рубашки, в складках которой были зашиты монеты.
— У меня есть идея, — сказал я.
Она прищурилась:
— Хорошая идея?
Люди, сбившиеся вместе, смотрели на меня, явно задаваясь тем же вопросом. То, что я намеревался сделать, потребует ловкости, какой я никогда раньше не пытался достичь с монетой сотокастра. Если я ошибусь, дело кончится тем, что я убью всех пленников до единого.
Арта превис, напомнил я себе. Убеждение. Фериус великолепно владела этим даром, но я никогда не подавал в нем больших надежд.
— Не беспокойтесь, — сказал я жителям деревни. — У меня все под контролем.
Глава 35
ЗАМОК И КЛЮЧ
В Гитабрии танцующие с монетами, или, как их называют, — кастрадази, либо любимые народные герои, либо осыпаемые бранью преступники-бродяги, в зависимости от того, кого вы спрашиваете. В старые времена они могли совершать всевозможные подвиги и трюки с помощью своих необыкновенных монет. Но если раньше существовала двадцать одна кастрагензе, то есть красивая монета, теперь трудно найти танцора, который владел бы более чем двумя-тремя монетами.
У меня их было пять.
Полученные в подарок от незнакомцев, эти монеты были просто великолепны. Единственная проблема заключалась в том, что я не знал, как большинство из них работает. К счастью, среди монет была сотокастра — монета надзирателя — и у меня имелся некоторый опыт работы с ней.
Я пощупал в зашитой складке рубашки и вытащил самую маленькую монету, серебристо-черную, с выгравированным на одной стороне замком, а на другой — ключом. Самым интригующим свойством монеты была возможность манипулировать запирающими механизмами. Понятно, почему тайная полиция Гитабрии не любила именно эту кастрагензе.
Я несколько раз подбросил монету в воздух, отчасти, чтобы снова ее почувствовать, а отчасти для того, чтобы успокоить нервы.
— Что ты собираешься с этим делать? — спросил Турнам.
Его тон ясно говорил о том, что он питает нулевую уверенность в моих способностях.
Парни вроде Турнама всегда будят во мне самое худшее.
— Разбить чары мертвого мага и спасти всех этих людей от ужасной смерти. Другими словами, сделать то, чего ты явно сделать не можешь.
Он схватил меня за плечо, чуть не выбив монету из рук. Не успел я даже подумать о том, чтобы что-то предпринять, Бателиос поднял Турнама и осторожно перенес на несколько шагов в сторону.
— Дай ему попытаться.
Сутарей подошла и встала рядом со мной.
— Для изгоя ты не лезешь из кожи вон,
