— Ты так легко не уйдешь, — сказал он мне.
Я перевел дух и встал, потирая грудь и живот: я ободрался о камни и теперь был в грязи и в царапинах. Рейчис помер бы со смеху, заявляя, что голокожим, лишенным приличного меха, стоило бы носить свои рубашки вместо того, чтобы таскать в них кости мертвых животных.
— Келлен… — прошептала Сутарей. Ее ладонь лежала на моей руке, что показалось мне странно задушевным для нее жестом. — Мне очень жаль.
— Ничего страшного, — сказал я. — Всего несколько…
Она говорила не о царапинах на моей груди.
«Рейчис».
Я побежал обратно к обрыву.
Когда я схватил Сутарей, мне пришлось отпустить скатанный из рубашки сверток. Раз она так на меня смотрела, значит, видела, как он упал за край. Я вглядывался вниз, молясь, чтобы маленький сверток упал на выступ, но все, что я увидел — это трос чисто малинового света, и искры, вырывающиеся из скалы в том месте, где он врезался рядом с серебряным.
— Как они это делают? — вопросила Диадера, направив свой гнев на аббата. — Ты говорил нам, что тут безопасно, что это место закрыто от магии джен-теп! Как военный отряд пронзил завесу?
— Им помогли.
Он подошел и навис надо мной; его широкие плечи и мускулистое тело заставляли меня чувствовать себя еще меньше. Я стоял без рубашки, в слишком большой для меня шляпе, которая каким-то образом осталась у меня на голове даже тогда, когда последние останки моего делового партнера свалились в пропасть.
Аббат сделал выпад кулаком. Я вздрогнул, ожидая удара в живот, и удивился, когда его не последовало. Он разжал пальцы: на его ладони лежал крошечный кусочек Тени.
— Это принадлежит тебе, не так ли?
Я кивнул.
— Келлен не виноват! — сказал Азир. — Его сестра обманом заставила его…
Аббат не обратил на него внимания.
— Знаешь, это гениально. Всю свою жизнь я совершенствую завесу, окружающую аббатство, роясь в каждой книге по магии джен-теп, изучая каждый рассказ об их методах, делая все, чтобы ни одно из их заклинаний не смогло ее пробить.
Он сомкнул пальцы, так сильно сжав осколок Тени в кулаке, что из него побежала струйка крови.
— А оказалось, что все, что им требовалось, — это осколок чистой Тени, связанный с кем-то внутри барьера.
Третий шнур света пронзил воздух, погрузившись глубоко в скалу; этот был как мерцающее золото. Он тоже соединился с другими, и теперь мост был чуть меньше фута в ширину, искры чистой магии сверкали на его поверхности, которая, изгибаясь, уходила вдаль, охватывая два континента.
— Сколько еще тросов им надо? — спросил Бателиос у Сутарей.
— Я не могу назвать точное число, — ответила она, — могу только сказать: чтобы дотянуться в такую даль, мосту понадобится огромное количество поддерживающих тросов, возможно, по одному на каждого мага военного отряда.
— Но им ведь придется отдыхать, правда? — спросила Диадера. — Такое заклинание должно вымотать их?
Сутарей кивнула:
— Отряду понадобится время, чтобы оправиться. Возможно, день.
— День, — повторил Азир. Похоже, он глубоко ушел в свои мысли; глаза его были мутными, как будто он не мог как следует сфокусировать взгляд. — Я могу сделать еще пару прогулок, постараюсь добраться…
— Ты не можешь забрать в Тени больше нескольких человек за раз, — сказал Турнам, в кои-то веки не подкалывая мальчика. — Этого недостаточно.
— Значит, сражаемся, — сказала Гхилла.
— Мы умрем, — возразила Сутарей. — Ни нашего числа, ни наших способностей не хватит против военного отряда.
Пока остальные хватались за соломинку, аббат смотрел на меня.
Он ждет, что я сделаю или скажу что-нибудь, что даст ему повод убить меня? Никто не хочет считать себя убийцей — даже настоящие убийцы, с которыми я встречался. Гораздо легче найти резонную причину, чтобы оправдать убийство, может, даже сделать его героическим. Но аббат делал еще больше: он ждал, когда другие исчерпают свои нелепые планы, как можно поправить дело. Он проверял их верность.
— Убирайтесь отсюда все, — сказал я.
— Келлен, не надо, — предупредила Диадера.
Не нужно было прикасаться к нашим меткам Черной Тени, чтобы понять ее взгляд. Она спрашивала: «Ты хочешь, чтобы тебя убили? Горе свело тебя с ума?»
Я был рад, что наши метки не соприкасаются, потому что у меня не было подходящего ответа.
— Просто уходи, — повторил я.
Даже Гхилла, судя по виду, за меня боялась.
— Почему, мальчик?
Я подошел на шаг ближе к человеку, который впервые с тех пор, как он притащил нас сюда, выглядел почти счастливым.
— Потому что мы с аббатом собираемся немного поболтать.
Глава 42
ГАЛЬКА
Путь воды аргоси гласит, что всегда есть хотя бы один способ обойти приближающееся насилие. С арта локвит и арта превис — талантами красноречия и восприятия — странник может разглядеть этот способ, если слушает без предубеждения и говорит без раздражения.
— Вы должны бежать, — сказал я.
У аббата был удивленный вид. Наверное, он ожидал, что я буду умолять его сохранить мне жизнь. Тень начала появляться из-под его одежды, сочась из-под воротника и манжет рукавов. Метки аббата были не такими, как у остальных. В отличие от полосующих лент Турнама, летающих светлячков Диадеры или черного тумана Гхиллы, Тени аббата были жидкими. Они парили в воздухе, как шарики черного масла, танцующие в чистой воде. Завораживающий эффект, выражающий и силу, и изящество.
— Иногда с Черными Тенями такое случается, — сказал он (а черные бусины плавали вокруг него), — когда наши демоны только начинают одолевать наш разум. Мне сказали, что это похоже на гребень обрушивающейся волны. Некоторые находят в себе силы сопротивляться, некоторые позволяют Тьме взять верх. Тогда как третьи… — Он позволил своему голосу утихнуть на секунду, показывая на меня пальцем. — …становятся самоубийцами. Именно это происходит с тобой, Келлен из дома Ке?
Мне не понравилось, что он сказал. Я почувствовал огромное желание пощечиной стереть улыбку с его лица.
«Остановись. Перестань думать, как белкокот, проклятье. Хоть раз используй арта сива. Будь очаровательным».
— Вы должны немедленно бежать, — вот какие слова сорвались с моих губ.
«Вот и надейся на мою арта сива».
— С чего бы мне так поступать?
Справедливый вопрос.
Иногда мой язык опережает мои мозги, а остальное тело вынуждено его догонять. По правде говоря, я понятия не имел, почему я сказал, что он должен бежать… В смысле до тех пор, пока не заметил его высокомерный взгляд, то, как прихорашиваются его Тени, и, главное, пока не обдумал маниакальные приготовления к войне, которые аббат сделал в ответ на появление Моста Заклинаний. Все вместе взятое рассказало мне о нем то, что он скрывал от своих последователей.
— У вас это плохо получается, — ответил я наконец.
Я едва успел заметить, как он широко раскрыл глаза, прежде чем его Тени окутали меня, поглощая, как зыбучий песок. Каждый дюйм моего тела был покрыт Тенью, превращавшей мир в черный. Когда
