– В файле записки нет.
– И звонил лет через пять. А потом еще через пару.
– Значит, вы знакомы с ситуацией? – спросил голос.
– Да.
– Нам стоит беспокоиться?
– Да.
– Мы предположили, что на списанном объекте…
– Когда вы получили сигнал тревоги? – спросил Роберто.
Наступила пауза, он услышал щелчки по клавишам.
– В пятнадцать часов одиннадцать минут по центральному стандартному времени.
– И вы только сейчас мне звоните?
– Потребовалось некоторое время, чтобы решить, с кем именно связаться.
– А что, если бы я не ответил? Там написано, с кем еще можно связаться?
– Нет, сэр.
Он сделал глубокий вдох и выглянул из окна.
– Ок. От меня до Сеймура Джонсона примерно сто километров. Я буду там через полтора часа. На базе меня должен ждать самолет, а на месте машина. За рулем буду я.
– Вы считаете, угрозу следует квалифицировать как высокую?
– Я считаю, то, что вы получили в пятнадцать часов одиннадцать минут, является исключительной угрозой.
Она помолчала.
– Посмотрим, что я смогу сделать с транспортом.
– Я не закончил. У меня нет оборудования.
– А что вам нужно?
– Все есть в списке.
– Прошу прощения, мистер Диаз, я просто не знакома с…
– Я написал «Белую книгу»[6] по данной проблеме еще в девяносто втором и положил ее в отдельный сейф. Это было двадцать пять лет назад, и чтобы прочесть ее, вам понадобится другая операционная система, но вместе с документами в архиве найдется специальная программа и установочная дискета. Свяжитесь с Гордоном Греем, он вам объяснит. Только с ним, не звоните никому другому. Прочтите отчет, в машине должно быть все до последнего – когда я сяду в Канзасе. Понятно?
– Я не могу сделать это без разрешения.
– Как вас зовут?
– Нам нельзя…
– Имя. Любое. Надо ведь мне как-то к вам обращаться.
Она помедлила.
– Эбигейл.
Точно не настоящее, ее выдало легкое повышение тона. Но с фантазией у нее полный прядок. Тем лучше для нее. Может, поэтому она выбрала именно такую работу, обслуживая безнадежные звонки в Форт Бельвуар глубокой ночью.
– Ок, Эбигейл. Помнишь те хорошие отметки, что ты получала в школе? Как не вылезала из спортзала? Колледж, за поступление в который ты билась как лев? То, сколько раз ты отказывала друзьям, когда они шли на вечеринку и звали тебя с собой, а ты понимала, что надо остаться дома и заниматься. Ты же не забыла реакцию твоих родных, когда ты заявила им, что хочешь сделать кое-что полезное для своей страны. А как насчет затаенных обид в первый год работы в департаменте? А заброшенная личная жизнь? Кажется, это случилось лет десять-двенадцать назад, да? Я угадал?
– Восемь.
– Ок, ты даже быстрее, чем я думал. Бывает. Так вот, те многочисленные жертвы, на которые ты пошла, и то дерьмо, которое ты должна была проглотить лишь потому, что ты печешься о благе страны – в общем, все это было сделано исключительно ради данного момента, Эбигейл.
– Да, сэр.
По дрожи в ее голосе Роберто понял, что еще способен произнести зажигательную речь.
– Соберись. Я буду на месте в два пятнадцать ночи по центральному стандартному времени.
И он отключился.
Энни проснулась около двух часов спустя, внезапно. В одно мгновение еще крепко спала – а спустя миг уже бодрствовала. Она прошлепала на кухню, где горела одна лампочка над раковиной.
Она знала, что найдет там, еще раньше, чем вошла. Роберто вымоет свою кружку, высушит и уберет ее на полку вместе с чайным ситечком.
Кухня будет выглядеть точно так же, как тогда, когда они вечером отправились на боковую, кроме одной вещи – снежного шара. Он будет стоять рядом с кофемашиной, придерживая лист бумаги, на котором он красным маркером «Шарпи» нарисует сердечко.
Так и было.
Энни какое-то время смотрела на шар, потом взяла его в руки, слегка встряхнула. Снег летел на детей и их санки. С одной стороны, приятно снова увидеть старую вещицу, потому что из сейфа ее не вынимали года три.
Но с другой стороны, ей до смерти хотелось, чтобы для сигнала они выбрали что-то другое.
Следующие четыре часа
13
Сколько бы, по мнению большинства людей, ни занимал процесс снятия полудюжины слоев сухой краски и тонкого слоя бетона, окружающих рифленый край люка, он оказался гораздо дольше, чем представляли себе Кекс и Наоми. Если бы они не нашли широкую отвертку в наборе инструментов, то вообще могли никогда его не открыть.
С инструментами они работали по очереди. Ты все равно не сможешь ударить как следует молотком шесть или семь раз подряд, не прервавшись, дабы унять болезненную дрожь в руках, словно только что отбил быстрый мяч узким концом биты. Дважды Кекс ударял отверткой слишком сильно. Бросив инструменты, он катался по полу, зажав ладони между бедер и демонстрируя размах и оригинальность своего запаса ругательств.
Наоми работала методично, рассчитывая силу и место удара. Она первой отколола последний кусок краски и полностью обнажила люк.
– Готово.
– Бери монтировку, – сказала Наоми.
Кекс вынул ее из шкафа и просунул в одно из четырех отверстий, равномерно расположенных вокруг люка. Металлический диск приподнялся со свистом от декомпрессии, когда спертый воздух снизу смешался с чистым наверху. Парень протолкнул монтировку дальше, надавил на нее посильнее и уложил ручку почти параллельно полу.
– Встань на нее! – попросил он Наоми.
Она сделала это как раз вовремя, ногой прижимая монтировку к полу всем весом. Кекс тотчас сунул пальцы в трехдюймовую щель между крышкой люка и основанием.
– Убери их, – пробормотала Наоми, но он не ответил, поскольку они уже находились там и другого очевидного способа поднять крышку все равно не было.
Вдобавок произнесла она это неуверенно, и он знал, что в действительности она имела в виду «Ну же, сунь туда пальцы!»
Они оба поймали волну. Вот и хорошо.
Кекс напряг мышцы, считая, что не зря потратил полтора года в качалке Эллсворта. Ему бы хотелось, чтобы это увидела и она (теперь-то он гордился собой: он изменился, ведь он, сколько себя помнил, всю жизнь был тощим). Но почти сразу же он почувствовал себя смешным и нелепым, пусть даже не пропускал ни одной тренировки. Может, ему не хватало привычного ощущения, которое накатывало после тренировок, когда ты переживаешь одновременно счастье и злость, и мир вокруг плывет. И, надо сказать, это было классно. Да, видела бы она его тогда, но он и сейчас выглядит неплохо, хм, мне показалось, или она только что уставилась на мой бицепс? О черт!
Кекс отвлекся, и хватка ослабла. Крышка люка начала опасно скользить, и он едва ее не уронил.
Он засунул пальцы поглубже, откинулся, согнув колени, и сдвинул крышку с мертвой точки. С трудом поставив ее на ребро, он хотел положить ее на пол, но мускулы были на пределе: идиот, почему ты не сделал этого раньше, когда мы были в форме?
Полностью поставив крышку на ребро, он оттолкнул ее, и
