— Но мой прибор сам сможет себя проверить.
— Только вот, если он ошибется или ты ошибешься, мы об этом не узнаем. Это слепой метод. Корпус Аджелика Рахна сделан из металла. То есть, пока он был цел, его внутренности были прекрасно экранированы, и он не получал наводок на свои внутренние устройства. Мало дать ему напряжение. Нужно сначала экранировать его, а потом дать ему напряжение. Сейчас на уровне сверхслабых токов в нем царит хаос. Мы должны побороть хаос, а уже после этого создавать систему.
— Будем подключать тело?
— Нет. Ногу, только ногу. Если своими действиями мы уже повредили ее, то у нас нет права разрушать все остальное — ценность его внутреннего устройства сравнима с ценностью твоего или моего внутреннего устройства. Сжечь его будет убийством. А учитывая то, что он единственный известный нам представитель своего рода, это уже геноцид. Мы не можем рисковать.
— Но его нога, возможно, сгорела, — заметил Тави.
— У нас нет выбора. Как бы ни слаба была надежда, мы должны попробовать подключить ее, и пока мы имеем право подключать только ее. В зависимости от результата нам предстоит решать, что мы будем делать дальше.
На шестой день работы Хинта доделал новый модуль, который понижал напряжение и силу тока в тысячу раз. Фирхайф сумел раздобыть сетчатые контейнеры, предназначенные для защиты уличной аппаратуры от наводок. Нога Аджелика Рахна была помещена в самый маленький из контейнеров, туда же уместился слаботочный модуль Хинты. На седьмой день они начали новый цикл тестов; долгие часы Хинта сидел и смотрел сквозь сетчатую стенку контейнера на золотистую стопу маленького человечка, каждую минуту ожидая и надеясь, что вот сейчас, наконец, она шевельнется. Данные со своего устройства он вывел на портативный терминал, что сделало процесс хоть немного наглядным: он мог наблюдать, как происходит перебор ключевых точек, как медленно ползут повышающиеся значения напряжения и силы тока. Это продолжалось, пока Хинта не ощутил, что начинает медленно сходить с ума. Он так долго смотрел на ногу Аджелика Рахна, так сильно хотел, чтобы она начала двигаться, что уже не мог отличить движение от отсутствия движения. Это было все равно, что наблюдать за часовой стрелкой на циферблате без цифр.
— Кажется, кажется, она немного согнулась, — бормотал Хинта. — Несколько часов назад его мысок был чуть ближе к верху контейнера.
— На сколько? — спрашивал Тави.
— На вот столько, — показывал крошечное расстояние Хинта.
Фирхайф посоветовал ему прекратить.
— Ничего не происходит. А если очень долго ждать, что неподвижная вещь сдвинется, то рано или поздно тебе начнет казаться, что ты это увидел.
На девятый день, придя в гараж, Хинта спросил у Ивары, что же им делать дальше.
— Ничего. Я не знаю, что еще можно сделать прямо сейчас. К тому же, я здесь сегодня ненадолго — пора собираться в дорогу, завтра поездка. Думаю, пришло время вернуть Аджелика Рахна в ячейку хранения. А тебе нужно прибраться в гараже, чтобы, пока нас здесь не будет, никто не нашел следов нашей деятельности — они стали весьма заметными.
— Но ведь его нога шевельнулась в тот первый раз! — почти закричал Хинта. — Дайте мне еще раз его подключить!
— В языке твоего любимого Притака была специальная редкая глагольная форма «брира». Ее использовали, чтобы сказать о событии, случившемся лишь один раз. Такое одинокое событие бывает в отношениях между людьми, когда враги на день становятся друзьями, в творчестве художников, когда вдруг появляется произведение искусства, стоящее в стороне от всех жанров и правил. Бывает оно и у ученых-экспериментаторов. Но если сделаешь ставку на повторение брира — потратишь зря недели, месяцы и годы.
Хинта выслушал его, тяжело дыша.
— Поэтому забудь. Это тот случай, когда «один раз» равно «ни разу». Мы потерпели неудачу. Наша борьба была достойной. Теперь время очистить мысли и перейти к другим вещам. И я хочу, чтобы ты получил удовольствие от грядущего путешествия, отдохнул. Но ты не сможешь этого сделать, если будешь снова и снова рваться в бой, который уже проигран.
В мрачной атмосфере они принялись разбирать свою импровизированную лабораторию. Хинта старался следовать совету Ивары, но почти все его мысли были об Аджелика Рахна, который отверг их усилия и остался мертвым.
_____Ранним утром дня всеобщей поездки в старый Шарту Хинта стоял на перроне тихоходного поезда и наблюдал, как его брат играет с Иджи. Рядом горбились груды герметичных чемоданов, поодаль шевелилась растущая толпа ожидающих. Фирхайф ушел осматривать состав. Тави и Ивара задерживались. День выдался тихий, безветренный, солнце только взошло, и его золотисто-розовая корона разливала свое великолепное сияние на половину небосклона. Эта красота проникала глубоко в сердце Хинты, но в мыслях он все еще перебирал события прошедшей недели. Из досадливых размышлений его вывел сигнал, предупреждающий о скором отбытии поезда. Его друзья опаздывали, и это заставляло нервничать.
Лагерь, обустроенный на руинах старого Шарту, заселялся в несколько этапов. Переезд на побережье длился весь день, и людям предоставлялась возможность самостоятельно выбрать для себя маршрут и транспортные средства. Кто-то ехал на джипах, остальные проезжали половину пути на тихоходном, сходили на станции рядом с колумбарием и от нее ехали на машинах, либо шли пешком, если были готовы прошагать около двадцати километров. Для тех, кто решался на пешую прогулку, вдоль всего пути были обустроены специальные места, где можно было снять скафандр, отдохнуть и перекусить.
Путешествие на джипах было не бесплатным: фермеры — обладатели личного транспорта в праздник занимались частным извозом, причем платить приходилось не за машину, а за каждое сидячее место. В итоге, поездка стоила дорого и неизбежно происходила в компании чужих людей. А потому Ивара и мальчики решили, что пойдут пешком. У них появился план — следовать значительную часть пути общим маршрутом, а потом свернуть на тропу, идущую вдоль Экватора, и пройти по ней ровно под тем местом, где когда-то располагался лагерь друзей Ивары. Идея была замечательной, но на такой поход требовался почти весь день, так что опоздание на текущий рейс тихоходного могло им все испортить: следующий отбывал из Шарту только через три часа.
Хинта уже собирался звонить друзьям, но те появились сами. Они пришли вместе — в скафандрах, сделанных по одному лекалу, столь похожие на отца и сына. Ивара
