Говорить в павильоне было неудобно, а потому они просто посидели, отдохнули от скафандров, выпили воды и отправились дальше.
_____Когда скрипучие ветряки остались далеко позади, Ивара снова достал свой терминал.
— Вот еще один фрагмент. Автор неизвестен, время написания — под сомнением, и текст не вошел в корпус основных писаний об Образе. То есть, даже сами сектанты считали его еретическим. В результате, мало кто его исследовал — ученые склонны игнорировать те вещи, которые лежат вне известных традиций и схем. Но для меня этот текст стал одной из лучших зацепок. Я не начал с него только потому, что хотел показать последовательный путь, который проделал в своем исследовании на тему Образа. Теперь читаю: «Звездный ветер разносит по вселенной золотые семена. Образ рождается из них, подобно тому, как деревья вырастают из своих семян. Но, в отличие от растительных семян, семена Образа свободны в своей природе. В зависимости от мира и от эона, они могут дать очень разные всходы, могут потратить разную часть себя на явление Образа. Иную же часть они могут обратить в дары, сопутствующие Образу. Поэтому Образ всегда оснащен и вооружен для встречи с новым миром. И так происходит, что Образ всегда имеет возможность заслужить любовь иных».
— Это же может быть разгадкой всех растительных узоров! — догадался Хинта.
Тави отреагировал иначе.
— Можно, я своими глазами перечитаю этот текст?
Ивара передал ему терминал. Некоторое время они шагали молча. Чтобы не упасть, Тави положил руку Хинте на плечо.
— Да, — отрываясь от терминала, произнес он, — это может быть разгадкой растительных узоров. Но что это за всходы, что за дары, что за иные? Признаюсь, этот кусочек текста поразил и заинтриговал меня. Но мне кажется, он порождает больше вопросов, чем ответов. Разве не так?
— Да, так и было бы. Но у меня сразу появилась идея, как разгадать часть его загадок. И здесь мы подходим к ответу на тот вопрос, который вы мне задали, выходя из колумбария: вопрос о том, на что способен Вечный Компас.
— И в чем же связь? — спросил Хинта.
— В золоте. Ведь вы оба часто говорили о том, какое сходство есть между Вечным Компасом и Аджелика Рахна.
— Не сходство, — смутился Тави. — Просто оба эти предмета сложнее всех приборов, которые мы знаем здесь, в Шарту. Но они очень разные. Аджелика Рахна в тысячу раз сложнее компаса.
— Может, и так. Но сложность — это тоже признак. Если два предмета выделяются на фоне других своей сложностью, то это будет своего рода сходством. Кроме того, разве не похожи они по своей стилистике? Оба с гравировками, изготовлены из редких благородных металлов, способны не меняться в веках, оба до сих пор превосходят то, что может представить себе обычный человек…
— Да, это так.
— И причем же здесь золото?
— Тоже редкий металл? — предположил Хинта.
— Золото упомянуто во фрагменте, — сказал Тави.
— Вопрос был риторическим, но вы оба правы. А особенно прав Тави. Читая фрагмент, я вспомнил, что в Джидане было принято различать два уровня техники. Эти уровни так и назывались: золотой и серебряный. Право пользоваться вещами золотого уровня принадлежало не всем. Такие вещи проходили специальную регистрацию. В армии доступ к ним зависел от звания, в гражданской жизни — от наличия специальной лицензии.
— Я слышал об этом, — сказал Тави, — и может, это даже мелькало в ламах. Хотя не припомню ни одного лама, который был бы специально посвящен вопросам джиданской техники. Вот о технике Притака ламы снимают с завидной регулярностью.
— Ту же терминологию до сих пор используют мастера ручной работы, занимающиеся изготовлением реплик. Начинающий мастер считается вошедшим в цех, когда ему вручают серебряный сертификат. И есть золотой сертификат. Он настолько редкий, что, к примеру, университет Кафтала — а это богатая и влиятельная организация — не мог запросто нанять для себя мастера. Пришлось встать в очередь, и несколько наших музейных экспонатов ждали ремонта десять лет. Я был студентом, когда мастера вызвали. А когда он, наконец, соизволил сделать свою работу, я уже успел стать профессором.
Хинта тихо вздохнул от зависти.
— И вот я задался вопросом: какими должны быть дары золотого семени?
— Золотыми, — сказал Тави.
— Именно. Что, если у всех вещей золотого уровня есть какой-то единый исток? Что, если все они происходят из того же семени, из которого и Аджелика Рахна? Что, если в том фрагменте под «иными» имеемся в виду мы, люди? Аджелика Рахна приходят к нам оснащенными, вооруженными и несущими дары, и все это — оснащение, вооружение, дары — все это техника золотого уровня, созданная как для самих Аджелика Рахна, так и специально для людей?
— А в каком смысле они вооружены? — спросил Хинта. — Они же вроде против насилия и готовы бороться за жизнь каждого человека.
— Так было в сказке. Нам еще только предстоит узнать, какими они были по-настоящему. Впрочем, я не верю, что они были злом и несли агрессию. Вооружение — понятие растяжимое. Например, шахтеры называют вооружением свои машины для проходки породы.
— А какие вообще бывали вещи золотого уровня? И с каких пор они существуют? Ведь есть еще одно распространенное применение для прилагательного «золотой». Мы говорим «Золотой Век» о времени до войн и Великой Катастрофы. Неужели эти вещи…
— Да. Судя по всему, эти вещи появились именно тогда — очень давно.
— Тогда мы ошиблись с датами? — внезапно сломавшимся голосом спросил Тави. — Нашему Аджелика может быть тысяча или полторы тысячи лет?
— Тысяча или полторы тысячи лет может быть первому представителю малого народца, если тот еще существует. И то только при условии, что наши выкладки верны. А тот человечек, которого нашли мы, вероятно, все же моложе. Он может быть репликой, созданной его собратьями или даже искуснейшими из людей. Но Хинта спрашивал, какими вообще бывают вещи золотого уровня, и я хочу вернуться к этому вопросу. — Ивара снова поднял терминал. — Итак, на исходе войны в Лимпе жил один весьма неоднозначный человек. Звали его Сабриша Вола, и он считал себя великим историком.
