Снова вспыхнул свет. На этот раз горели не все уличные прожектора, а лишь те, которые были установлены на здании административного центра — другая сторона улицы исчезла за пеленой снега. Тави приподнялся, переступил на коленях, выглянул в окно.
— Лежи, — с суеверным страхом потребовала Кифа.
— Там человек. Упал с крыши. Он еще жив.
Половина мальчиков повскакивала со своих мест и бросилась к окну. Тави метнулся в противоположную сторону. Хинта, хотя ему этого не хотелось, оставил брата и побежал вслед за ним.
— Стойте! — крикнула Кифа. — Стойте, вы, оба! Ему не вы должны помогать!
В коридоре Тави и Хинта столкнулись с Круной. Чуть ли не впервые в жизни его лицо показалось Хинте осмысленным — Круна больше не лыбился, губы были плотно сжаты, в широко раскрытых глазах застыл страх.
Хинта нагнал Тави только у самого шлюза.
— Стой, — задыхаясь, попросил он, — не ходи туда.
— Помоги мне. — Тави судорожно натягивал скафандр. — Я один его не вытащу. Ты пойдешь со мной.
— Я даже не знаю, что ты видел!
— Он без шлема. Упавший без шлема. Если мы успеем за минуту, то он еще будет жить.
Хинта тоже начал одеваться.
— В шлюзе, — бросил Тави. — В шлюзе закончим.
Без масок, нарушая технику безопасности, они вошли в шлюз. Круна нагнал их, но не пытался вмешаться, только смотрел.
— Что происходит? Вы что, мелкие, с ума сошли?
Они набрали в легкие воздуха.
— Стойте, вы, двое… — донесся издалека голос Кифы. Круна протянул руку в неясном намерении задержать беглецов. В этот момент внутренняя дверь шлюза закрылась. Тави и Хинта продолжали одеваться, ощущая, как пространство вокруг них заполняется холодом. Воздух тяжело теснился в груди. Надев маску, Хинта сделал облегченный вздох. Шлемы они с Тави взять не успели, и когда шлюз распахнулся, ледяной воздух обжег им лица.
Сразу, как только они оказались на улице, Хинта услышал канонаду: где-то неподалеку глухо стрекотала перестрелка. Ад был уже совсем рядом, на соседних улицах. Словно во сне, Хинта замер и устремил взгляд незащищенных глаз в кружащуюся бесконечность ядовитого снега. Где-то там, всего в тридцати шагах от них, мог стоять омар. И они бы не увидели его.
Тави дернул его за плечо, и они побежали вдоль стены здания к месту под окном, где упал пострадавший. Хинта увидел его почти сразу — крупный мужчина лежал на спине, хватая воздух окровавленным ртом. Его распластанные руки оставили на снегу след, напоминающий очертания крыльев какой-то вымершей птицы, ослепший взгляд был устремлен к темному небу. Заглянув в эти глаза, Хинта почему-то сразу понял, что их с Тави подвиг не имел смысла: они опоздали, человек был уже мертв, и убило его не падение с крыши двухэтажного здания, а тендра-газ.
Они подхватили тяжелое напряженное тело за плечи и потащили его к шлюзу. Умирающий не видел их, но из его рта вместе с паром последнего дыхания вырывались какие-то звуки, жуткий хрип, в котором, казалось, звучит одно-единственное слово: «жить». Из-за этого слова, из-за этой просьбы, Хинта был не в силах отпустить тяжелое плечо; выбиваясь из сил, упираясь скользящими ногами в мокрую оледеневшую землю, он тянул человека вслед за собой, и Тави тянул вместе с ним — рывок за рывком, шаг за шагом. Им обоим казалось, что все происходит ужасно долго, что они действуют ужасно медленно. На самом деле, они не пробыли на улице и полутора минут.
Когда они уже были у шлюза, у них над головой оглушительно грохнул взрыв. Следом застрекотала автоматная очередь. На краю крыши лопнули и погасли два прожектора подряд. Раздался страшный, мучительный человеческий крик, усиленный громкой связью. Потом — еще выстрелы, шум непонятной природы, новый сильный взрыв, от которого вниз с угла здания слетела целая снежная волна. Задыхаясь от напряжения, ощущая, как сердце безумно колотится в груди, Хинта сделал последний рывок, и они оказались в шлюзе. Тави упал на колени, Хинта привалился к стене. Внешняя дверь закрылась, отгораживая их от снежной тьмы, но звуки боя не смолкли — он шел уже так близко, что его теперь было слышно изнутри здания. Потом загорелся ровный электрический свет и пришла волна теплого чистого воздуха.
— Снежинки, — срывая с себя маску, выдохнул Тави. — Стряхни их с волос, а то ожог будет.
Но снег уже таял, и отряхиваться было поздно. Мужчина, которого они спасли, лежал неподвижный, с оледеневшим лицом, с багровыми разводами крови на плохо выбритом подбородке. Белки его широко раскрытых глаз казались блеклыми, тусклыми и мягкими, словно охлажденное желе. Он не дышал. И тут только Хинту нагнал настоящий страх.
— Омары на крыше, — сдавленно произнес он. Тави кивнул. Внутренняя дверь шлюза открылась. Там стояла Кифа и другие мальчики, все, включая Круну. — Омары на крыше, — повторил он для них. — Это омары сорвали с него маску и сбросили вниз.
— Мы слышали взрыв…
— Взрыв тоже был на крыше.
Где-то далеко, наверху и за стенами, продолжало грохотать. Словно надвигался, разрастался шторм.
— Что будем делать? — спросил за всех Двана.
— Нам с Хинтой надо вытереться, — сказал Тави. Другие мальчики расступились, пропуская их через прихожую. Хинту начало трясти. Канонада слышалась даже в глубине квартиры. Еще было слышно голоса — нарастающий ропот панических возгласов из коридора. Потом все здание содрогнулось от нового большого взрыва. Потолочные лампы замигали, кто-то испуганно вскрикнул. Хинта машинально присел. По всему зданию раздался сигнал тревоги.
— РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ… РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ… РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ…
— К выходу! — закричала Кифа. — Все бежим к центральному выходу! Вспоминаем, кто в какой раздевалке оставлял скафандр!
— Где мой брат? — испуганно спросил Хинта. Он бросил полотенце и побежал назад, в комнату Тави. Свет здесь так и не горел. Ашайта, забытый, одиноко стоял посреди комнаты, его руки были расставлены в стороны, но он не танцевал, не дирижировал ими как обычно — лишь держал их высоко поднятыми, словно хотел отгородиться от какой-то беды.
— Прости меня, — падая на колени и обнимая его, произнес Хинта.
— А оу иеть ау.
— Что он говорит? — спросил Тави.
— Хочет видеть Ивару.
— Мы пойдем искать Ивару, — обещал Тави. Он подошел и забрал со столика портативные терминалы, в которых оставалась вся их научная работа. Хинта смотрел на него, продолжая обнимать брата. Тави единственный сейчас казался спокойным. Он все
