Тави стоял рядом растерянный и прижимал Аджелика Рахна к груди. Маленький человечек снова был скрыт от глаз, завернут в ткань. Тави и сам сейчас выглядел больным — его лоб побледнел, к щекам неровными пятнами прилил румянец. Но он хотя бы не падал.
— Я вспоминаю город, — сказал он. — Все же я прожил здесь первые годы своей жизни. А Хинта никогда не был в таком месте.
— Кто эти мальчики? — спросила Инка. — Откуда? С полей? Выросли в скафандрах?
— Да, они из-за Стены.
— Ты сделал глупость. Зачем ты привел их сюда? Теперь у этого паническая атака.
Хинта ощутил ее ладони у себя на шее и лице. Она гладила его, успокаивала. Потом подбежали медики — те же, что помогали ребятам переодеться в шлюзе. Один из них раздавил перед носом Хинты маленькую белую капсулу. Запах порошка был резким, сухим, химическим — не таким, как дурманящий аромат влажных цветов. После этого Хинта начал приходить в себя.
— Откинь голову назад, — говорила Инка, — просто лежи, не напрягай мышцы.
— Дыши медленно и глубоко, — вторил ей Лива. Его рука была у Хинты на груди, и он нажимал в такт дыханию, помогая легким мальчика в нужный момент сокращаться. Хинта ощутил, как слезы наворачиваются ему на глаза. Вокруг было слишком много рук. Должно быть, Аджелика Рахна ощущал себя так же, когда они втроем обнимали его. И теперь Хинта тоже лежал в объятиях других людей. Он словно бы попал в семью. Они все были готовы помочь ему, все ласкали его так, как не ласкала мать.
— Хватит, — с трудом произнес он. — Я дышу. Все нормально.
Его отпустили. Как только он оказался вне опасности, взрослые тут же заговорили между собой.
— Это слух? — прямо спросила Инка. — Что Ивара… Ты был там?
Она стояла на коленях рядом с Хинтой. Приподнявшись на локтях, он увидел вблизи ее взволнованное лицо. Если она и пользовалась косметикой, то очень аккуратно — ее черты казались натуральными, губы были ярче, чем у Лики, но бледнее, чем у Эрники; на лбу и в уголках глаз собрались морщинки, волосы были стянуты в тугой пучок. Эта женщина казалась умной, немного сварливой и при этом очень простой в общении. В ней была какая-то потрясающая доступность, словно она считала должным, чтобы все вокруг нее в любой момент обращались к ней с просьбами. Это делало ее похожей на хорошего учителя младших классов или на врача. И все же Хинта не мог поверить, что она была настоящим врачом или учителем. Было в ней что-то такое же, как и в ее муже — словно она состарилась раньше времени, словно в ней что-то сломалось, сгорело.
— Он жив, но ранен. Его сейчас оперируют в больнице Лапула.
Инка всем телом подалась вперед, в ее глазах вспыхнула безумная радость. Потом она задохнулась и закрыла рот рукой.
— Он выживет. Эти мальчики были с ним в последние полгода. Я привел их сюда, потому что он хотел, чтобы я за ними присмотрел. Кроме того, у них с собой есть вещи бесконечной ценности — вся работа Ивары за последние годы.
— Они из-за Стены, из того самого поселка?
— Шарту, — подсказал Тави.
— Да, Шарту. Он жил там. Они были его учениками, его соавторами. Мне кажется, он создал из них новый Джада Ра. Они как мы. Ты понимаешь? — В порыве чувств он положил свою руку на плечо жены, и та податливо потянулась ему навстречу. Но было в этом движении что-то очень спокойное, словно обнимались дети; даже Лика и Атипа, в те редкие моменты, когда им удавалось проявить теплые чувства, льнули друг к другу как-то иначе.
— Не может быть. Мы так долго хоронили его в мыслях. Я не поверила, что это его голос в новостях. Я думала, кто-то решил устроить ужасно злую шутку над всеми нами, над всеми, кто потерял тогда родных. — Инка снова заплакала, улыбаясь, вздрагивая, небрежно вытирая слезы загорелыми руками.
— Нет. Все это правда. И кто бы посмел так пошутить?
Улыбка Инки дрогнула.
— Как он мог молчать? Почему раньше не опроверг свою смерть? Почему прятался от всех?
— Если ему верить — он не знал. Послушай, идем в дом. Его приезд принес нам кучу новых дел. А прежде всего надо устроить мальчиков.
Инка с новым вниманием посмотрела в лицо Хинты, потом перевела взгляд на ожидающего рядом Тави. Тави кивнул ей в ответ. Женщина оглянулась. Машины кортежа тронулись, отъезжая, но несколько охранников из группы сопровождения остались стоять в саду — безмолвные крупные мужчины в строгих серых костюмах.
— Идемте в дом, — повторил Лива. — Половина моего персонала доносит на меня Квандре, но и без этого будет много сплетен — эта часть нашего участка просматривается с территории соседних вилл.
Инка кивнула, более тщательно вытерла мокрое лицо. Лива протянул Хинте руку, помог подняться с камней, и они вчетвером медленно направились через террасу к арочному парадному входу. Повсюду были растения. В наполненных водой каменных чашах плавали белые, желтые, бледно-лиловые цветы. Какая-то ползучая лоза, отдаленно напоминающая харут, взбиралась вверх по белокаменным выступам фасада. С лозой соперничали иссиня-черные лианы, распустившие в разные стороны стреловидные отростки с огромными резными листьями. Махровая зелень папоротников сползала из контейнеров, подвешенных под каждым окном. А где терраса кончалась, начинались настоящие джунгли — буйство флоры, хаос из растений всех форм, расцветок и размеров.
— Может, ты нас официально представишь? — спросила Инка.
— Конечно, — спохватился Лива. — Это Хинта Фойта и Тави Руварта. А это моя жена, Инка Огафта.
— Я рад нашей встрече, — сказал Тави. — Лива объяснил, что Вы сестра Амики.
— Я тоже рад, — присоединился Хинта. — Жаль, что мое падение испортило момент.
— Пусть это останется самой большой неприятностью, которая случилась с тобой в моем доме, — сказал Лива. — Я знаю, как вы устали, но прежде отдыха хотел бы сделать еще одно дело: в вашем присутствии показать Инке ту великую ценность, которую вы несете с собой. А потом, если вы не будете против, убрать эту вещь с посторонних глаз. У меня в кабинете есть надежный сейф.
Инка бросила на мужа удивленный, заинтересованный взгляд, но ничего не сказала.
— Инка — одна из самых образованных женщин, которых я встречал в своем кругу. Она инженер —
