— Нет, обязательно. Потому что у меня вопросов на маленькую речь, и я хочу, чтобы их четко услышали все.
Сайде пришлось отступить от микрофона.
— Да, я знаю, — отмахнувшись в направлении ложи, сказал Листа, — я не регистрировал свое выступление. Но мне можно.
В зале послышались смешки, которые, впрочем, тут же растаяли, стоило раздасться громкому голосу Джифоя.
— Рука помощи. Да, вы, парни — само добро. Только вот мне показалось, что вы хотите нас съесть. Здесь будет ваша армия. Здесь будут ваши здания. Здесь будут ваши роботы. Здесь будет ваше начальство. Здесь будут ваши поля. Что же останется от прежнего Шарту?
Джифой стоял перед микрофонами, словно человек-скала, его надсеченное шрамом лицо багровело в свете ламп. Они с прежним оратором, оба — наделенные властью лицемеры, казались, при всей схожести своих положений, до бесконечности разными.
— Зачем будут нужны наши специалисты, инженеры, агрономы, хозяйственники, если «Джиликон Сомос» привезут своих? А они привезут, уж поверьте. У нас кто что умеет, тот тем и занят. А в их мире больших решений совсем другие стандарты. Там нужно высшее литтаплампское образование иметь. А зачем Шарту будет нужна администрация, если «Джиликон Сомос» привезет свой офис? Те, кто не знает, пусть знают — их выездные штабы это весьма самодостаточная вещь. Одного их офиса хватит, чтобы управлять тремя такими поселками, как Шарту. И я уверен, что, прибыв сюда, они быстренько расширят территории полей в три раза, а вовсе не ограничатся тем скромным запросом, который сформулировал сейчас этот человек.
Зал понимающе возроптал. Ухмылка Джифоя стала больше, острее, хищнее.
— А зачем Шарту буду нужен я? Не буду скрывать, их предложение мне не по нраву, потому что я имею здесь личный интерес. Мне принадлежит шестьдесят семь процентов плодородных земель вокруг Шарту, и девяносто четыре процента добычи фрата приходится на мои поля. А фрат — это основа нашей экономики, это единственное, что мы можем продавать миру. Так что от меня косвенно зависит вся торговля в Шарту. Это большая власть, большие деньги. Что останется от моей власти и моего богатства, когда «Джиликон Сомос» развернет здесь свое огромное хозяйство? А не больше, чем от администрации и наших специалистов. Стану я не нужен. И мой фрат они смогут не покупать, так как будут здесь производить свой фрат.
Его голос расходился по всему залу.
— Да, я землевладелец. Да, я богач. Да, многие считают, что я их обидел или разорил. Но я ваш богач. — Он поднял руку и дважды, размеренно, ударил себя в грудь. — Я такой же изгой для Лита, как и вы все. Я живу за Стеной. И я не живу здесь с оговорочками, как начнут жить их люди и их армия — я живу здесь без всякого шанса на то, что мои дети поедут учиться в город. Все, что у меня есть — здесь. И я не глуп! Я знаю, что на власти и деньгах одного человека не держатся земли. Только с вами вместе, только с согласия большинства я могу достичь чего-то. Мы повязаны очень крепкой веревочкой. И если мы будем терять, то вместе! Если попадем в беду, то попадем в нее все! Когда волна смыла прежний Шарту, мои отец и дед уже были богаче всех остальных, но они оказались в той же воде, что и все, и спасали других, как и все, у кого были силы спасать.
Он тяжело перевел дух.
— Знаю, каждый второй в этом зале думает, что я, Листа Джифой, слишком шикарно живу. Но не забывайте, что я тоже работаю, работаю, как и вы все. Кто-то должен быть на том месте, которое занял я — планировать поля, распределять ресурсы, покупать у города большие машины, организовывать людей, чтобы их деятельность принесла больше пользы. Все это делаю я. Каждый день я бываю то здесь, то там, каждый день я что-то решаю, что-то выдумываю для всех нас. А думать и управлять — это тоже работа. И если сюда придет «Джиликон Сомос», то всем, чем я занимаюсь с душой, станут заниматься их городские серые человечки.
— А может, они отлично тебя заменят? — грубо выкрикнул кто-то из первых рядов. — Нам-то, полевым батракам, какая разница, на кого гнуть спину?
Зал от этого вопроса загудел, как улей. Димора Сайда прищурился, наблюдая за оппонентом.
— Без сомнения, — выпалил Джифой, — они отлично меня заменят! О том и речь. Вопрос в том, не заменят ли они всех нас, как и меня! Слушайте, слушайте их посулы, люди. Я говорил пока про нашу элиту — про умные головы, администрацию и себя-богатея. Но посмотрим на другой край. Будет ли «Джиликон Сомос» считаться с фермерами-крайняками, когда через пару лет захочет уплотнить свои поля? Клянусь вам, что нет — вас всех сгонят с земли. А если вы не пожелаете уходить, то для решения вопроса здесь будут наготове их суперсолдаты.
Теперь в зале стоял постоянный гул, но голос Джифоя все равно перекрывал все остальные.
— И вот картина Шарту через несколько лет. Я, фермеры-крайняки, администрация, умники — все станут нищими и пополнят ряды тех, кто батрачит на полях. А корпорации это и надо. Им нужна рабочая сила, чтобы возделывать бесконечные плантации фрата. Мы все станем одинаковыми. Казалось бы, то, что я описал, убивает всех, кроме собственно работяг-батраков. Те-то сейчас, наверное, потирают руки и мечтают о том, как старый Листа будет вровень с ними гнуть спину!
Он захлебнулся гневом; изо рта летели брызги слюны, бородка тряслась.
— Но не обольщайтесь, работники. Когда мы все станем одинаковыми, они смогут понизить нам зарплату или даже вовсе не платить. Мы будем рабами на их полях. И мы ничего не сможем с ними сделать, потому что здесь будут их суперсолдаты. Думаете, кто-то оставит вам, люди, право голоса? Думаете, здесь по-прежнему будет собираться гумп? Нет. В этом зале будут проводить свои конференции их агрономы. А мы все будем гнить в скафандрах, подрезая треупсы по шестнадцать часов в день. И даже если в городе есть оппозиция, никто из них просто не узнает о нашей судьбе, чтобы возмутиться действиями «Джиликон Сомос». Если в этом зале найдется больше половины идиотов, которые проголосуют за их план, то помяните мои слова — через несколько лет вы будете не смеяться над тем, как неловко я, старик, держу лопату, а
