«Он хочет, чтобы мы сражались, — почти с ужасом подумал Хинта, — но я не воин. Я не создан для такой битвы. Все, о чем я мечтал — это стать в Шарту кем-то вроде Киртасы. И даже это у меня не получилось бы. Я был бы как мой отец — сломленный, нерешительный, я не смог бы не только сражаться, но даже говорить с людьми. Почему я здесь? Почему я здесь? Почему я здесь?»
Он еще бежал, поворачивая из стороны в сторону, но потом бежать стало некуда. Хинта столкнулся с Иварой, почувствовал спиной спину учителя, увидел жуткую морду монстра, который в прыжке падал на них. В жесте защиты Хинта выставил перед собой клинок — и был потрясен, когда тварь насадилась своей головой на острие. Удар отбросил мальчика назад, но он уцелел, а плазматическое чудовище, которое пыталось его убить, снова обратилось в бесформенную жижу. Хинта упал на спину, и в то же мгновение Ивара зарубил другого монстра прямо рядом с ним.
— Встань, — сказал он. Его голос прозвучал спокойно, негромко, не как приказ. Хинта рывком поднялся на ноги и увидел, что Тави один, с элегантным, очень длинным клинком противостоит трем тварям. Помочь другу Хинта не мог — на него самого бросились два чудовища. На этот раз Хинта рубанул по их мордам во всю силу, ощущая ярость — ту ярость, которая была неуместна, когда он пытался убить Круну. Теперь эта ярость вспыхнула в нем иначе. Не Круна был виноват во всем зле, которое происходило с людьми. Виновата была Бемеран Каас. И теперь Хинта хотел причинить ей боль — за тот страх, который она в него вселяла, за те мучения, на которые она обрекла его брата, за мир, в котором они росли, запертые в своих тесных домах и скафандрах, не знавшие запаха ветра, почти не видевшие красоты. Он рубил с криком. Его друзья тоже начали кричать. Плазма горела в зеленом огне их клинков, монстры ярились, но падали, сраженные, пронзенные, смятые ударами людей.
— Бежим, — задыхаясь, позвал Ивара. Тави вырвал свой длинный меч из очередного фиолетового тела, и они бросились в прореху, открывшуюся в окружавшей их стене врагов. Жуткая свора гналась за ними, брызгая плазмой из ран, распадаясь, меняя формы. Твари, которых они только что сразили, заново восставали из кипящих плазматических луж, обретали псевдо-жизнь и присоединялись к травле. Позади тоже шел бой. Распавшийся плазматический великан превратился в змея, сковал ноги золотого богатыря, заставив того упасть, и набросился на него в тысяче обличий. Сейчас Аджелика Рахна был вынужден срывать с себя и давить десятки малых чудовищ, которые лезли на него, силясь причинить хоть какой-то вред.
— Впереди! — крикнул Тави. Хинта повернулся, ударил настигавшую его тварь, и только потом улучил момент, чтобы посмотреть туда, куда своим мечом указывал друг. Из-за битвы внутри тоннеля стало дымно и пыльно, в воздухе клубился горячий смог, однако сквозь эту пелену можно было разглядеть, что над поверхностью Меридиана возвышаются какие-то грандиозные конструкции.
— Золотые Врата, — выдохнул Хинта. — Место, куда мы идем.
— Нам очень повезет, если это уже они, — скептически ответил Ивара. — Они должны быть еще далеко.
— Но мы быстро движемся, — с надеждой сказал Тави. Они продолжили свой безумный бег, а за ними мчалась дикая свора чудовищных псевдоподий, порожденных Бемеран Каас из энергии, украденной у Аджелика Рахна.
Тоннель Меридиана к югу от Экватора постепенно менял свой облик и структуру. Камень здесь был темным, полупрозрачным, пористым. Свод тоннеля пронизывали сотни трещин и проходов, и там, в глубине, было видно блуждающие пятна зеленого и фиолетового света, облака призрачного сияния; казалось, борьба между энергийной Бемеран Каас и волшебством Аджелика Рахна идет прямо внутри скал. Это выглядело точь-в-точь так, как в давнем видении Хинты — те же цвета и оттенки запомнил он в зале Золотых Врат. Надежда придала ему сил, он побежал еще быстрее, чем прежде. Он уже начал верить, что Бемеран Каас не смогла или не успела собрать свои орды зла, и на пути к Вратам встала лишь она сама. «Мы прорвемся, — думал он, — нам осталось лишь несколько сот метров, потом мы используем наши ключи, Золотые Врата будут открыты, и армия света выйдет, чтобы помочь нам». Однако он ошибался, прав же был Ивара — до Золотых Врат нужно было пройти еще долгий и полный опасностей путь. Конструкции, замеченные Тави — три параболические золотые арки, увитые серебряным плющом — высокими вытянутыми дугами поднимались до самого свода тоннеля, расширявшегося перед ними, и разделяли единое русло золотой реки. Две крайние арки были предназначены для того, чтобы вода уходила в малые боковые оттоки, а вход в центральную арку был перекрыт золотым волнорезом, от которого спускались ряды широких пологих ступеней. Под стеной волнореза лежали остроносые лодки, цепи от них тянулись к швартовочным тумбам, установленным на вершине стены-пристани. У Хинты не было времени, чтобы рассматривать и обдумывать всю эту красоту, но он догадался, что волнорез служил причалом, а лодки еще не так давно качались на водах золотой реки.
— Это они? — выкрикнул Тави. — Те самые врата?
— Нет. Я не это видел в своем видении. Это просто вход, начало комплекса…
Ивара у них за спиной был вынужден задержаться, чтобы зарубить двух самых быстроногих плазматических монстров. До оконечности дамбы оставалось не более ста метров. И в этот момент из трещин и нор в сводах тоннеля хлынула вниз омарья орда.
_____
