— Возможно, но помимо этого, у меня язык немел всякий раз, как только я хотел произнести хотя бы одно ласковое слово.
— А ты не пытался поговорить с Антонио на эту тему?
— Лучше бы не говорил, — губы Мирослава искривила горестная усмешка. — После того разговора у меня пропала всякая надежда на то, что у меня вообще когда-нибудь будет семья.
— И что он тебе сказал? — спросила, не выдержав затянувшейся паузы.
— В тот раз, за несколько секунд до того как наши с Антонио запястья опутала магическая метка, Антонио успел прошептать себе под нос несколько фраз, которые впоследствии перевернули всю мою жизнь. Я ни с кем не мог обсуждать обряд единения, не мог в разговоре упоминать браслеты, а так же мне были недоступны ласковые слова, но это еще полбеды, как оказалось, я ни в чем не могу отказать Антонио. Это было так унизительно, так кошмарно.
Повернувшись на бок, Мирослав обнял меня и зарылся лицом в мои волосы.
— Помню я вашу встречу выпускников, — я стала утешающе поглаживать Мирослава по спине. — Хорошо, что я тогда к тебе ничего не испытывала, а то бы вылив на тебя что-нибудь сладкое, я бы сбежала с первым встречным. Это ж надо было пригласить девушку, а потом сидеть и с кислым лицом наблюдать как к ней "клеится", твой приятель.
— Я не с кислым лицом сидел, я злился, но так как я все равно не мог ничего сделать, изо всех сил старался не показывать как мне плохо, — стал оправдываться Мирослав.
— Тебе великолепно удалось изображать безразличие.
— Элла, если бы ты только знала, как я радовался тому, что ты с первого взгляда не влюбилась в Антонио, что осталась равнодушна к его чарам. А еще, я восхищался тем, как ты с ним разговаривала. Элла я злорадствовал, видя, как бесится Антонио. Представляешь, он стал следить за мной и как только я знакомился с какой-нибудь девушкой, появлялся Антонио, который якобы мимо проходил. А дальше он улыбался, делая девушке комплименты и та теряла ко мне всякий интерес.
— Тебе, наверное, было обидно?
— Какое-то время я злился на Антонио, а потом разочаровался во всех девушках разом.
— Зря. Все мы разные. Просто тебе постоянно не те девушки попадались.
— Главное, что ты мне попалась. — Мирослав притянул меня к себе. — Представляешь, Антонио приходил ко мне в кабинет и в мельчайших подробностях рассказывал, как он соблазнял понравившуюся мне девушку.
— Какой кошмар. — Я теснее прижалась к Мирославу. Мне было искренне жаль его, столько всего пережить из-за собственной глупости.
— Я когда тебя возле кафе увидел, у меня сердце упало, я уже любил тебя. Элеонора, до тебя я не любил никого, — слегка отстранившись, Мирослав взял мое лицо в свои ладони и стал всматриваться в него. — Да, какие-то девушки мне нравились, какими-то я даже был увлечен, но я не любил ни одну из них.
— Я тебе верю, — сказала, видя, что Мирославу необходимо было услышать это признание.
Мирослав всматривался в мои глаза, ища в них ответы на незаданные вопросы, а потом стал меня лихорадочно целовать, спускаясь от лица по шее к груди.
— Мирослав, — выдохнула, почувствовав его губы и язык на своем соске. — Мы не договорили.
— Потом, я хочу почувствовать себя в тебе, хочу, чтобы мы принадлежали друг другу. Хочу слиться с тобой в единое целое. Хочу ощущать тебя под собой. Хочу слышать твои стоны, слышать как ты, находясь на пике блаженства, выкрикиваешь мое имя. Хочу чувствовать, как ты в порыве страсти вонзаешь в меня свои ногти.
— Ты что до сих пор не можешь поверить в то, что я принадлежу тебе, а ты мне?
— Ты моя, — заявил он вместо ответа, скидывая с моих ног простынку, которой я накрылась. — Моя.
Вот теперь Мирослав действительно набросился на меня как дикий голодный зверь. Властные поцелуи, минимум ласки и вот он уже входит в меня одним мощным движением.
— Моя, моя, моя, — Повторял Мирослав как заклинание, вторгаясь и заполняя меня до предела. Такой дикий варвар на завоеванной территории.
Решив ему подыграть, стала сопротивляться и сразу же почувствовала, как меня захватывает этот процесс, как нарастает возбуждение, как обостряются чувства. Я еще никогда прежде не ощущала себя в роли жертвы, как ни странно мне это понравилось, и я стала вырываться более активно.
Мои слабые попытки вырваться Мирослав прервал на корню, он захватил мои руки своими, и стал вторгаться в меня более резко, вминая меня своими мощными ударами в кровать.
Извиваясь всем телом, якобы вырываясь, я, чувствуя приближение оргазма, стала бить пятками по ягодицам Мирослава.
Сильнейший оргазм, накрывший меня со скоростью лавины, чуть было не лишил чувств. Я что-то кричала, в то время как тело сотрясала дрожь блаженства и наслаждения.
— Элеонора, Элеонора, — Мирослав целовал мои щеки и шею. — Милая моя, маленькая моя. Прости, у меня в голове столько демонов. Я не сильно тебя напугал? Как ты? Элеонора не молчи. Можешь поругать меня и даже побить, только не молчи. — Мирослав склонился надо мной. — Я тебя сильно напугал?
— Совсем не напугал, — обняв Мирослава за шею, притянула его лицо к себе и поцеловала. — Мне понравилось, а по поводу демонов в голове… — я взъерошила Мирославу волосы. — Так у меня их тоже достаточно.
— Слава создателю, ты не взаправду вырывалась.
— А ты разве этого не понял? — удивилась.
— И понял и чувствовал, но должен был знать наверняка. Я не хочу, чтобы тебе со мной было плохо.
— Мне с тобой хорошо, — завалившись сверху на Мирослава, поцеловала его в уголок губ. — Давай рассказывай дальше про Антонио.
— Я надеялся на то, что ты про него забудешь.
— Про него я уже давно забыла, а вот про наш разговор о нем, нет.
— Ты ведь не отстанешь?
— Нет, — покачав головой, погладила Мирослава по щеке. — Я должна знать про тебя все.
— Хорошо, на чем мы остановились?
— Мы остановились на том, что Антонио козел, что он тебе юность и молодость испортил, ты в этом, конечно тоже виноват, но он больше.
— Мне нравится, когда ты меня защищаешь. — Опрокинув меня на спину, Мирослав подмял меня под себя.
— Антонио преследовал меня, только из-за того чтобы я не досталась тебе? — все же решила я уточнить.
— Ты оказалась ему не по зубам. — Подарив мне легкий поцелуй, Мирослав сел. — Вечером в этот понедельник, он вызвал меня к себе, и когда я пришел, Антонио стал кричать, чего прежде с ним никогда не случалось, ему достаточно было лишь сверкнуть своими глазами и все перед ним сразу же на задние лапы становились. А тут он кричал, ругался, но я так и не понял на кого именно был направлен его гнев, ведь кроме меня в его кабинете больше никого не
