Надо было еще что-то написать, только вот что? Задумавшись, посмотрела в окно. Мысль о самоубийстве мне никогда прежде в голову не приходила, и надеюсь, что никогда не придет, но доведенная до отчаяния девушка, обвиняющая во всем парня, в самый последний момент могла вспомнить разве что о маме.
"Мамочка прости, я не хотела. Меня вынудили, заставили. Прости, прости, прости, и пойми, мне не оставили другого выхода".
Дописав и перечитав последние строчки, почувствовала, как на глаза навернулись слезы, несколько из них упали на бумагу.
— Ир, не плачь, — Игнат Эдуардович, который обнаружился рядом со столом, смахнул со щеки очередные слезинки. — Он не стоит твоих слез.
— А я плачу вовсе и не из-за него.
— Тогда давай выпьем, — он протянул мне бокал.
— Что это?
— Вино, не знаю, понравится тебе или нет, но больше у меня ничего нет, так что чем богаты. Давай выпьем за нас, за то чтобы у нас все получилось.
— Да, за это стоит выпить, — приподнимая бокал, я все еще пыталась успокоиться.
— У нас обязательно все получится, потому что у нас не может не получиться, у тебя много помощников и все они готовы прийти на выручку.
— Ну, да, — я рассматривала налитую мне в бокал жидкость. — Только кто-то бескорыстно помогает, а кто-то преследует свои личные интересы.
— Какая разница, если нам важен конечный результат.
— Да, конечно, — пришлось согласиться.
. — Ир, ты же останешься ночью со мной в одной квартире, неужели тебе не страшно и ты не боишься?
— Не боюсь. — Взгляд остановился на проступающей, на скулах мужчины щетине.
— Ну и зря, — без тени улыбки сообщил мне мужчина. Теперь я уже смотрела в его глаза, пытаясь отыскать подвох. — По ночам я не сплю, — серые глаза смотрели в мои, тихий голос и серьезный настрой директора, не предвещали ничего хорошего. Сердце предательски дрогнуло, а по телу пробежался холодок, и я почувствовала, как стали холодеть кончики пальцев. — Я встаю в полночь и пью кровь хорошеньких молоденьких девушек. — Игнат Эдуардович улыбнулся широко и открыто. Улыбка преобразила его лицо, я бы, наверное, даже засмотрелась на нее, если бы не преисполнилась возмущением.
— Я от вас такого не ожидала, — высказалась, выпивая до дна содержимое бокала. — Как насчет того, чтобы повторить? Первоначально испытанное мною чувство страха, уступило место веселью, и я не смогла сдержать на губах улыбку.
— Ну, вот, цель оправдала средства. Ты улыбаешься, не плачешь, и надеюсь, не сердишься. — Директор стоял передо мной с двумя пустыми бокалами с жалостливым выражением лица.
— Не сержусь.
— Я скоро, — Игнат Эдуардович вышел из комнаты, а потом вернулся с двумя бокалами вина.
— А не легче ли принести сюда бутылку или вы мне в бокал там, на кухне, что-то подсыпаете?
— Хорошая идея, — пододвинув ко мне стул, директор устроился рядышком.
— Какая именно? — Никогда не думала, что наш мрачный и суровый директор может вести себя, как мальчишка.
— Подсыпать тебе что-нибудь в бокал. Почему раньше не сказала? Теперь-то ты мне такой возможности не дашь, — обиженно произнес Игнат Эдуардович, при этом состроил такое лицо, будто и впрямь обиделся. Даже захотелось пожалеть его.
— А чтобы вы мне подсыпали, снотворного? Чтобы заснула и спала всю ночь, а не ходила по квартире как привидение?
— Ходи сколько хочешь, мне-то что? — мужчина едва заметно пожал плечами. — Ты будешь ходить в виде привидения, а я в виде вампира, не завидую тем, кто захочет на ночь глядя заглянуть к нам в гости.
Он старался не смеяться, я тоже, хотя хотелось и очень. Давненько я вот так вот не сидела и не дурачилась, я уже и забыла как это замечательно.
— В таком случае я теряюсь в догадках, — пригубив вина, облокотилась о спинку стула.
— По поводу? — директор рассеянно крутил в пальцах ножку бокала.
— По поводу того, чтобы вы подмешали мне в бокал.
— Ира, это же очевидно, — в серых глазах плескалось веселье.
— Да неужели? — вопросительно приподняла бровь.
— Что может подмешать мужчина в бокал девушке?
— Например, слабительное, — предложила, как вариант.
— Ира, за кого вы меня принимаете? Я на такое не способен, — меня одарили упрекающе-возмущенным взглядом.
— Вопрос стоял о том, что может мужчина подмешать в девушкин бокал, а девушки у нас бывают разными, впрочем, как и мужчины. Что не угадала?
— Нет. — Игнат Эдуардович неспешно пригубил вино, при этом, не отрывая от меня взгляда. — Какие еще варианты? После третьего проигрыша, в ход пойдут штрафные санкции.
— Это не честно, — возмутилась, ставя на стол бокал.
— Честно, потому что заданный вопрос легкий, — Игнат Эдуардович тоже поставил свой бокал на стол.
— Любой вопрос кажется легким, если знаешь на него ответ, — парировала.
— Не спорю, но все же попытайся угадать, — не сдавался директор.
— Не иначе как приворотное зелье, — пришла в голову шальная мысль и, судя по грустно-печальному выражению лица директора, я угадала.
— Так не честно, я так не играю, — Обиженно произнес Игнат Эдуардович. — Я, между прочим, рассчитывал на победу.
— Поделитесь? — Подавшись чуть вперед, произнесла заговорщицким шепотом.
— Чем?
— Как чем? Приворотным зельем.
— Не поделюсь.
— Жадина, — настала моя пора обижаться и надувать губы.
— Я не жадный, просто одна единственная имеющаяся у меня в наличии порция приворотного зелья мне самому нужна, а тебе без надобности.
— Почему без надобности?
— Потому что тебе всего лишь надо улыбнуться, да ресничками похлопать и все мужчины будут у твоих ног.
— Протестую, — подняла вверх руку.
— Протест отклоняется, — осадили меня директор, да так рьяно, что у меня от этого все слова в голове перепутались, и мне оставалось только сверкать глазами, да возмущенно хватать ртом воздух и от созерцания данной картины Игнат Эдуардович в голос рассмеялся.
— Ах, так, — Все, я тоже умею быть коварной. Подскочив, отправилась на кухню.
— Ир, ты куда? — забеспокоился директор.
— Как куда? Конечно же мясо доедать. Куда же еще? — сообщила я, останавливаясь и разворачиваясь в дверях кухни. — И делиться им я ни с кем не собираюсь.
— Протестую, — заявил, нависая надо мной директор.
— Протест отклоняется.
Остаток вечера прошел в более спокойной и непринужденной обстановке, мы несмотря на все наши дурачества поужинали, а потом перебравшись в комнату поговорили о музыке, о пристрастиях в фильмах и книгах и у нас даже нашлось что-то общее.
А потом на телефон Игната Эдуардовича позвонила Маша и слезно попросила, чтобы я срочно позвонила родителям, которые уже все извелись, строя всевозможные предположения о том, куда именно подевалась их дочь и по какой причине не выходит на связь?
Глянув на часы, ужаснулась, было уже половина одиннадцатого. Оставалось только стукнуть себя ладонью по лбу, за забывчивость. Попросив у Игната Эдуардовича телефон, набрала мамин номер, после чего пришлось долго оправдываться и выслушивать, что по этому поводу думает мама.
Родительница успокоилась только тогда, когда вытянула из меня всю информацию. При этом сообщив, что если я завтра не позвоню до пяти минут одиннадцатого, то она сама позвонит мне по этому номеру.
— Не думал, что ты способна
