— Кирилл я…
— Ира, вы конечно в праве мне отказать, но запечатленная на фотографии кровь, быстрее вызовет чувства, чем безликая бледная тень.
— Это вы сейчас о тех фотографиях, что только что сделали?
— Совершенно верно. Ирочка, давайте вы подумаете, а вечером или даже завтра утром мне позвоните, поверьте мне на слово, в окружении крови вы будите выглядеть более впечатляюще.
Пообещав подумать, я все же выпроводила гостей, после чего в течение пятнадцати минут приводила свое лицо в порядок, пытаясь смыть и отмыть все то, чем меня наштукатурили. Когда я уже вытиралась, раздался звонок стационарного телефона.
— Слушаю, — Игнат Эдуардович звонил уже два раза, но узнавая, что я все еще занята, вешал трубку.
— Это я слушаю. Кирилл ушел?
— Да совсем недавно.
— Тогда рассказывай.
— Что рассказывать?
— Все. Меня тут уже с самого утра расспросами замучили. Пришел на работу, а все уже в курсе того, что ты встречаешься с журналистом. Так что я не прошу, а требую подробности, в противном случае, живым меня отсюда не выпустят.
— Если бы я на данный момент в вас так не нуждалась, то можно было бы воспользоваться случаем.
— Ирина, я не знал что в вас столько коварства. Впредь буду иметь в виду.
Наш разговор с Игнатом Эдуардовичем продлился целых сорок минут. Я даже не поверила, что мы общались с директором столь продолжительное время, мне показалось, что прошло минут пятнадцать не более, но счетчик времени показывал сорок одну минуту и еще целых двадцать три секунды. Присвистнув, отправилась на кухню. У меня оставалась куча времени до прихода Игната Эдуардовича с работы, можно было приготовить что-то вкусненькое.
— Чем это у нас так вкусно пахнет? — спросил с порога директор.
— Ужином, — сообщила, выходя в коридор и вытирая руки полотенцем. — Переодевайтесь, мойте руки и проходите к столу, я уже стол накрыла.
— Ирина, мне тут поручили с вами поговорить, — остановившись в дверях кухни, сообщил мне Игнат Эдуардович. Он переоделся в серые свободные по колено шорты и белую футболку. Непривычно было видеть его в такой одежде, и в таком виде он вообще не воспринимался как директор.
— Разговоры подождут. В начале вы должны поесть, — скомандовала, указывая на стоящую на столе тарелку.
— Ира, а ты?
— А я уже напробовалась всего и понемножку в процессе готовки, так что я пас. Проходите, спокойно кушайте, не торопитесь, а я подожду вас в комнате.
Проскользнув мимо Игната Эдуардовича, отправилась в отведенную мне комнату и, включив для фона телевизор, стала переключать каналы.
— Ира, ты меня так разбалуешь, и что я буду делать, когда ты уедешь? — Игнат Эдуардович тяжело опустился на диван. — Переел.
Мужчина тяжело вздохнул, поглаживая свой плоский живот, что не могло не вызвать улыбку.
— Тебе смешно, а я себя еле с кухни выгнал, — горестно-страдальческим голосом пожаловался он мне, — нагнув голову, попыталась справиться с расползающейся по лицу улыбкой. Что говорить, приятно слышать, когда твою стряпню хвалят.
— Что на работе? — перевела разговор в другое русло.
— На работе, — директор бросил на меня долгий изучающий взгляд, который я не выдержала, отведя свой в сторону. — На работе у нас только и разговоров, что о тебе. У нас теперь не центр занятости, а какой-то пчелиный рой, который постоянно жужжит.
— Есть что-то новенькое? Какая-нибудь информация? Я, конечно, понимаю, что еще слишком рано, но все же?
— Пока ничего, — директор покачал головой.
— Марат не приходил? Не интересовался? — задавая вопрос, почувствовала, как сжалось сердце.
— В районе нашего центра данный молодой человек замечен не был, впрочем, как и второй, — я не сразу сообразила, что речь идет об Антоне. — Поэтому мы сегодня бурно обсуждали твои новости.
— Мои? — изумилась. — Бурно?
— Доношу до твоего сведения, что большинство проголосовали за то, чтобы ты завтра фотографировалась в ванной.
Поднявшись, подошла к окну и засунула руки в карманы шорт.
— Вы уже звонили Кириллу, договорились?
— И не думал. Ира, это только твое решение, мы можем обсудить, посоветовать, где-то помочь, но последнее слово только за тобой. Так что сама решай нужно тебе это или нет.
— Спасибо, — я продолжала смотреть через окно на живущий своей жизнью город и на бесконечных прохожих, которым нет до меня никакого дела — у них своя жизнь, у меня своя.
— Ир, ты только не переживай и не грусти. Не сомневайся, у нас все получится. Потерпи немного. — Игнат Эдуардович тоже подошел к окну. — А вообще, пользуйся случаем, отдыхай, отсыпайся, читай книги, смотри телевизор.
— Я бы лучше погуляла, — призналась, повернув голову в сторону директора.
— Ир, от прогулок пока лучше воздержаться, — посоветовал мне стоящий рядом мужчина, как будто я и сама этого не понимала.
— Знаю, поэтому обойдусь прогулками по балкону, — тяжело вздохнув, отошла от окна.
Зазвонил мобильный Игната Эдуардовича, судя по его нахмурившемуся лицу, разговор ему предстоял не из приятных.
— Да, — желваки на скулах Игната Эдуардовича стали ходить ходуном. Вопреки моим ожиданиям, он не ушел. — Тань, подожди. Ну, нельзя же так. Подумай о Софии.
Донесшиеся до меня женские вопли, заставили покоситься в сторону директора. Зачем так орать? Похоже, что общающаяся с Игнатом Эдуардовичем Татьяна весьма несдержанная особа, интересно из-за чего она на него так кричит?
— У меня нет. Подожди немного… — до меня донесся очередной женский вопль, после чего в комнате наступила тишина.
— Жена? — предположила, потому что такое поведение мог позволить себе только кто-то близкий.
— Бывшая, — убрав телефон, мужчина устремил взгляд в окно. — Она не дает мне видеться с дочерью.
— Сколько дочери? — спросила для того чтобы заполнить паузу. О том, что девочке десять лет, я знала. У нас все об этом знали.
— Десять. Совсем скоро одиннадцать исполнится, — отойдя от окна, Игнат Эдуардович опустился на стул.
— Можно спросить, а по какой причине ваша бывшая жена запрещает вам общаться с ней? Это из-за дочери? Девочка не хочет с вами встречаться?
— В том-то и дело, что София хочет общаться и более того она даже готова жить со мной, потому что мать ей совершенно не занимается.
— Игнат Эдуардович, вы взрослый человек, раз не удается с женой договориться по-хорошему, действуйте через суд, вы как минимум имеете право на один день в неделю.
— Ира, я осведомлен о воскресных папах, но это не мой случай.
Мужчине было плохо, разговаривал он со мной нехотя, словно через силу, и еще неделю назад я бы не полезла к нему со своими вопросами, но сейчас, я отчетливо поняла, что Игнату Эдуардовичу надо выговориться и главное этот самый разговор начать.
Поднявшись с дивана, придвинула стул и, поставив его напротив мужчины села. Директор на мое передвижение никак не отреагировал.
— Расскажите мне, — мужчина сидел неподвижно,
