— Ух, как у вас это ловко получается, — восхитился Хоэль, и в его голосе Катарине послышалась издевка. — Ручкой туда, ручкой сюда — и понятно, кто госпожа, а кто на побегушках. Наверное, долго учились делить людей по сорту?
— Прошу прощения! — возмущенно воскликнула Лусия, а Катарина покраснела от негодования.
Он еще сомневался, кто здесь благородная донна, а кто служанка?! Вслух она, разумеется, ничего не сказала, сделав вид, что болтовня дона Хоэля ее не касается.
Подождав, не заговорят ли с ним, и не дождавшись, Хоэль снова пустился в расспросы:
— А куда мы едем, благородные доньи?
Катарина посчитала, что этот вопрос стоит ответа и пояснила:
— Едем в мой дом, в Каса-Пелирохо. Там вы сможете отдохнуть и позаботиться о ранах.
— Ваш дом, — задумчиво повторил Хоэль. — Осмелюсь спросить еще, благородная донья
Катарина холодно посмотрела на него. Ей казалось, что каждым своим словом он попросту издевается над ней. Даже «донна» он произносил на по провинциальному, словно намеренно подчеркивая, насколько далек от хороших манер и элементарной благодарности за спасение жизни.
— коннетабль дель Астра кем вам приходится? — спросил дон Хоэль.
— Он мой отец, — последовал спокойный ответ.
— Ага, я и подумал, что для жены вы слишком молоденькая, — заявил он, рассматривая ее, как фарфоровую безделушку на витрине. — А вы, вроде как, вдова?
Агапита прыснула и сразу же сделала вид, что закашлялась. Хоэль немедленно посмотрел на нее, пытаясь угадать причину такого веселья, Лусия искоса глянула на Катарину, а Катарина уже с трудом сдерживала раздражение.
— Вроде как, я замужняя женщина, — ответила она саркастически. — И вроде как, вы даже мой муж.
— А, ну да, — припомнил он и ухмыльнулся. — Зачем же вам понадобилось меня спасать? Я вам так сильно понравился, донья? Осмелюсь сказать, сейчас я не в лучшем виде. Но если меня отмыть и побрить, — он почесал тыльной стороной ладони заросший подбородок, — то еще сгожусь вам. Обещаю даже стараться.
Лусия ахнула и закрылась веером, чтобы скрыть румянец, Агапита вытаращилась, позабыв закрыть рот, а Катарина призвала на помощь всю свою выдержку.
— Добрый дон, — сказала она, едва сдерживая злость, — я спасла вас по причинам, обсуждать которые не намерена. Но дело вовсе не в моей симпатии к вам. Боюсь, вы мне совершенно несимпатичны. И чем дальше заходит знакомство, тем больше
— То есть причин нет, — перебил он ее.
Катарина махнула веером, показывая, что он волен думать, как ему угодно.
— Тогда кто вас просил вмешиваться? — поинтересовался он грубо.
С треском захлопнув веер, Катарина посмотрела ему в глаза:
— Вместо благодарности, — сказала она, чеканя слова, — вы говорите какую-то ересь, добрый дон. Такое чувство, что вы хотели умереть.
— Может и хотел, — проворчал он, откидываясь на мягкое сиденье. — А насчет благодарности Я не просил вас меня спасать. Вы хоть соображаете своей рыжей головкой, что наделали? Вы взяли в мужья преступника, убийцу Вас за это точно не похвалят.
— Это мое дело, — сказала Катарина надменно. — И вас оно точно не касается. К тому же — тут она поймала удивленные и любопытные взгляды Агапиты и Лусии, которые следили за перепалкой с огромным интересом. — К тому же, я не верю, что вы убили свою жену.
— Не верите? — переспросил Хоэль и мрачно хмыкнул: — А зря.
2.
Нежданный гость
— Не верю, что ты сделала это, Катарина! — Лусия в ужасе схватилась за голову. — Боже! Теперь об этом будет болтать весь город! Ты еще и поцеловала его на виду у всех! Что скажет донья Флоренсия, когда узнает?!
Катарина слушала ее излияния, оставаясь внешне спокойной, но внутри так и кипела. Сегодня Лусия превзошла саму себя в бестолковой болтовне. Конечно, подруга была права, и донна даже думать не хотела, что скажет ее семья по возвращении из столицы, но выслушивать это сейчас было уже слишком, к тому же, совершенно бесполезно — Лусия все равно не могла ничем помочь.
А она совершенно измучилась за последние два часа борьбы с мужем, который послал вызванных лекарей пасти бычков и напрочь отказался принимать микстуры, которые должны были поддержать его силы.
— Вы за кого меня принимаете?! — бушевал он. — Я, по-вашему, баба, чтобы пить эти капельки? Дайте мне вина и мяса, и завтра я буду здоров!
Но лекарь строго-настрого запретил давать больному тяжелую пищу, а вино велел разбавлять родниковой водой на две трети, чтобы после тюремной еды не произошло раздражения желудка.
Призвав на помощь всю свою выдержку, Катарина попыталась объяснить это мужу, но он и слушать не пожелал.
— Донья, добрая донья! — перебил он ее, пытаясь подняться из пуховой постели, куда его положили, отмыв и побрив. — Не тратьте времени и сил, и денег тоже не тратьте, потому что все это лишнее. Я до сих пор понять не могу — что вы во мне нашли и зачем притащили сюда? А зачем того это поцеловали?
Катарина ушла, чтобы не видеть его ухмылки, и, выйдя из комнаты, спряталась за углом, возле чулана, кусая губы. Не узнал. Он ее не узнал. Нет, она и не надеялась, и даже не думала об этом, но как же обидно. Именно здесь ее и нашла Лусия, увела в гостиную и начала вливать яд через уши, сотрясая воздух ненужными упреками, жалобами и советами.
— Мы с тобой подруги с детства, Кэт! — увещевала она, бросившись на колени перед креслом, в котором сидела Катарина, и схватив ее за руки. — Объясни же, что на тебя нашло? Этот жуткий человек этот убийца в твоем доме
Катарина вдруг вспомнила, что с самого утра ничего не ела, а теперь уже время далеко за полдень — и голова кружится, и такая усталость навалилась, что лучше бы вздремнуть часок в беседке или в кресле в саду.
