— Арчибальд, граф Близар, Господин Метелей… Что это? Я думала, Господин Метелей — только прозвище.
— Мы сделали это надгробие по его просьбе, — пояснил Сияваршан. — Он любил так себя называть. И даже родовое имя выбрал под стать — Близар. Так называют снежный ветер, который дует в морозы, при ясном небе. Дурак и мечтатель — вот кем он был. И еще предатель.
— Не надо плохо о мертвых, — осадила я Сияваршана. Потерев камень еще, я обнаружила годы жизни первого графа. — Он не очень-то долго жил, — сказала я задумчиво. — Всего тридцать шесть лет.
— Они все жили не слишком долго, — сказал Сияваршан, пристраиваясь на соседнем надгробии.
Я прогнала призрака, махнув на него рукой, и убедилась, что он был прав. Все Близары жили недолго — самое большое сорок лет, если верить датам, выбитым на камнях.
— Снежное колдовство — оно такое. За него надо дорого заплатить. И, как правило, жизнью, — пояснил Сияваршан, а я вернулась к могиле первого графа.
— Тут еще что-то написано, — заметила я. — В самом изголовье… «Ты при зимнем ясном дне попроси снег об игре». О! Эта забавная песенка! Откуда она здесь?
— Вообще-то, это не забавная песенка, — сказал Сияваршан со значением. — Это строки из снежного пророчества.
— Из пророчества?
— Якобы, его оставил первый граф Близар, как подсказку.
— Подсказку о чем?
— Как можно освободить Хольду.
Я с изумлением посмотрела на строки из песенки:
— Так первый Близар в самом деле заточил Хольду в замке?
— Никто не знает наверняка. Даже мы. Но мы подчинялись Хольде и жили в белом безмолвии, и зимой она выпускала нас на волю — полетать, порезвиться под звездным небом. А когда первый Близар призвал нас — Хольды уже не было, а он стал нашим повелителем. С тех пор мы заперты здесь, в этом замке, и можем покинуть его только с разрешения потомка Близара. Не сказать, чтобы это было слишком сладко, потому что теперь нам не разрешается даже пролетать над городом. У Близаров договор с мэром — чтобы мы не наметали много снега, чтобы работы городским метельщикам было поменьше…
— Неужели он был такой могущественный? Первый граф?
— Э-э… думается мне, что да, — дурашливо почесал затылок Сияваршан. Иначе не представляю, как бы он смог справиться с Хольдой, если он с ней, действительно, справился. Подозреваю, что он был большой искусник в колдовстве. Но я знал его мало, если говорить честно. Он умер через год. Да и этот год сидел, как сыч, в кабинете — дрожал от холода, весь поседел, так и замерз одной прекрасной ночью.
— А нынешний граф? — спросила я, волнуясь. — Николас?
Имя колдуна странным эхом отозвалось под этими сводами, и на секунду мне показалось, что я слышу шепоток и быстрые шаги — словно кто-то спешит куда-то и молится, боясь опоздать. Но уже в следующее мгновение стало тихо — только Сияваршан продолжал рассказ:
— Он тоже заложник этого замка и той силы, что обладал первый Близар. Николас — неплохой парень, и ему не нравится быть наследником колдуна. Но что поделать?
— Он — заложник? — переспросила я.
— Он не может надолго покидать замок, — кивнул Сияваршан. — Чем дольше вдали от замка, тем больше зима заполняет сердце. Однажды оно станет куском льда — и тогда он умрет. Как умерли все его предшественники.
— Сердце станет куском льда?! — ужаснулась я. — Значит, он был такой холодный после того, как строил снежный городок, не потому, что потратил много сил?
— Он слишком долго был вне замка, — Сияваршан взлетел и покружился над могильными плитами. — Я не стал говорить тебе всей правды. Зачем она тебе?
— Боже, — я прижала ладони к щекам. — И ведь это я упросила его…
— Я не думал, что он пойдет на такое, — признал Сияваршан. — Он относится к тебе очень по-особенному.
— По-особенному! Он просто сделал из меня служанку!
— Нет, тут что-то другое, — задумчиво произнес призрак. — То, что он заставляет тебя убирать две комнаты и стелить постель — такая мелочь. Ведь остальную работу по-прежнему делаем мы. Он не поручает тебе убирать библиотеку, и комнаты отца, и Танцевальный зал, и Ледяноой чертог… — он замолчал, но я уже услышала.
— Какой Ледяной чертог? — спросила я.
— Я ничего не говорил, — погрозил Сияваршан пальцем. — Заболтала меня, крошка-малышка! Все, уходим отсюда. Близар рассердится, если узнает, что мы здесь были. Он не любит, чтобы кто-то рылся в тайнах его семьи.
— Но хоть намекнуть-то ты можешь? — я бежала за ним, перепрыгивая через три ступеньки. — Ну, Ша-а-ни, — я даже вспомнила, как он просил его называть, — ну скажи?
— Не скажу, — бросил он через плечо. — Туда он водит своих красоток, тебе там точно делать нечего.
Водит красоток! Я вспомнила, как Близар проходил сквозь зеркало с барышней Витарди. Неужели, Ледяной чертог находится там?.. И для чего посещать ее?.. Не там ли скрывается ответ на все тайны замка Близаров?..
28
К зеркалу я решила отправиться одна, не посвящая призраков в свои планы. Сияваршан, наверняка, начнет отговаривать — чего доброго, расскажет колдуну, и тогда я точно ничего не узнаю.
Выждав момент, когда хозяин замка умчался куда-то в сопровождении снежных слуг, я отправилась наверх. Остановившись перед зеркалом, перегородившим лестницу, я рассмотрела его самым внимательным образом. На первый взгляд — зеркало, как зеркало. В деревянной раме, на которой вырезаны снежинки. Я медлила прикасаться к серебристой поверхности, но потом осмелилась дотронуться указательным пальцем.
Под моей рукой зеркальная гладь, которой полагалось быть твердой, мягко подалась — как вода, и по ней точно так же пошли круги.
Я отдернула руку, но палец мой был цел, и никакой боли я не чувствовала. Осмелев, я закрыла лицо ладонями, и шагнула вперед.
Мне показалось, что я шагнула сквозь пелену холодного тумана, и опасливо открыла глаза.
Это был самый настоящий Ледяной чертог! Все здесь искрилось, переливалось, как лед, как ледяные скульптуры в кролевском саду! Передо мной был огромный зал с белыми колоннами, высокими зеркалами и стеклянной крышей-куполом. Почти до самого верха стекло купола покрывали морозные узоры, и через них виднелось небо — ясное, синее-синее, как глаза колдуна Близара. У меня закружилась голова от такой высоты. Я неловко шагнула, и под каблуками что-то хрустнуло.
По полу были рассыпаны осколки, все разные — какие-то прозрачные, какие-то матовые, одни чуть синеватые, другие бесцветные. Они покрывали пол, словно сугробы, и переливались под солнечными лучами ярче драгоценных камней.
Отступив к порогу, я огляделась. Зеркал было семь, они отражали друг друга, и потому казалось, что из зала ведут бесконечные коридоры, теряясь в голубоватой дымке. Слева от входа находился мраморный постамент
