— Будешь казнить за поцелуи?
— Увы, это не в моей власти, — она скрестила на груди руки, словно пытаясь защититься. — Хотя вы заслуживаете самого сурового наказания!
— За то, что поцеловал тебя?
— За то, что играете женщинами! — почти выкрикнула она ему в лицо.
— Играю? — переспросил он медленно.
— А как это назвать? — она с отчаянием взмахнула руками. — Забавляетесь, играете, дурачите нас! Но со мной так не надо! Я думала… я думала… — она всхлипнула и заплакала, спрятав лицо в ладонях.
Его никогда не трогали женские слезы. Сколько раз девицы плакали, уезжая, и еще больше — плакали, когда приезжали без предупреждения, рассказывая про любовь и немыслимые страдания, на которые были обречены в разлуке. Он не верил этим слезам. Они все были лживы — пустые, как водянистая похлебка. Но эти слезы…
После поездки на мельницу тело еще не совсем слушалось, и ноги были тяжелыми, но Близар вскочил так стремительно, что Бефана не успела убежать.
— Подожди, — он поймал ее за плечо и прижал к себе. — Только не надо плакать…
Но она уже уткнулась ему в грудь и разревелась, и как он чувствовал — больше плакала от злости, а не от огорчения. От злости? На что же она злилась?.. Она злилась не на него…
— С тобой все по-другому, — сказал Близар, поглаживая ее по затылку. Волосы под ладонью были мягкие, шелковистые — одно наслаждение прикасаться к ним.
— Будто бы по-другому! — фыркнула она. — Отпустите немедленно!
Но он только крепче прижал ее к себе, и она перестала вырываться. Да, ее хотелось, безумно, дико хотелось, но было еще что-то… Еще что-то, о чем можно было молчать до самой смерти, но все и так было понятно.
— С тобой все иначе, — повторил он. — И ты совсем не умеешь целоваться.
— Зато вы — знаток! — проворчала она обиженно.
— Мне и правда есть, с чем сравнивать, — Близар взял ее за подбородок, заставляя приподнять голову и посмотреть ему в глаза, — и я клянусь, что твои поцелуи невозможно сравнивать с остальными.
— Они так плохи? Вы могли бы быть и полюбезнее! — она дерзила, а в глазах еще стояли слезы.
— Они прекрасны, — сказал он и поцеловал ее в глаза. — Их невозможно сравнивать, их невозможно забыть.
— Да-да, теперь подарите мне колдовскую розу, сыграйте на клавесине и признайтесь в любви, — съязвила она, но глаз не открыла и продолжала стоять, запрокинув лицо.
— Только если ты сама захочешь.
Ее губы дрогнули, и это можно было принять, как приглашение, но Близар не поцеловал, хотя удержаться стоило огромных усилий.
— Только если захочешь сама, — сказал он и медленно разжал руки, отпуская ее во второй раз.
Бефана открыла глаза, и в ее взгляде он прочитал удивление, и обиду. На кого она обижалась? На него? За то, что не поцеловал?
— Ты думала, что между нами что-то большее, — сказал Близар, возвращаясь к креслу, — и ты права. Что-то большее, чем просто страсть. Но я могу говорить с уверенностью только за себя. Решать за тебя я не вправе, да и не хочу тебя ни к чему принуждать. Поэтому давай просто ждать весну. И ни о чем не думать, и не загадывать о завтрашнем дне.
— А что будет весной? — спросила она тихонько.
— Когда доживем до весны, тогда и узнаем, — усмехнулся Близар. — Послушай, а давай напокупаем фейерверков и устроим в городе огненную потеху на полночи?
Бефана покачала головой, и уголки губ дрогнули в слабой улыбке:
— Полночи — это слишком. Людям надо и спать, к вашему сведению. Но устроить фейерверки вечером — это отличная идея. Уверена, что всем понравится. Я сама ни разу не видела фейерверков. Наверное, очень красиво.
— Вот и решили. Я скажу Сияваршану, чтобы обо всем позаботился, и вечером устроим в столице переполох. И раскидаем в толпу целый сундук пряников.
— Я плохо на вас влияю, — сказала она, глядя исподлобья, но уже не мрачно и не настороженно. И не грустно. — Зачем так сорить деньгами? Мы не сказали вам, но приезжал посыльный от короля… за серебром…
— Этим занимаются духи, — отмахнулся Близар. — Будь спокойна, его величество без денег не останется. А мы лучше позабудем обо всем и от души повеселимся.
Вот теперь она была удивлена, и испуганна. Он осознал это так же явно, как свои собственные чувства. Но пусть лучше будет испуганной, чем мертвой.
42
Перемены, что произошли в замке Близара, и пугали, и радовали меня. Казалось, колдун решил веселиться и сорить деньгами, как обыкновенный человек, позабыв обо всех мрачных тайнах замка. Были фейерверк, и раздача рождественских подарков, и театр теней, где роли исполняли снежные духи, спрятавшись за натянутой белой тканью. На этот раз колдун оказался верен слову и, действительно, расшвырял сундук пряников. А еще он раздавал пригоршнями конфеты и прочие сладости, во время огненной потехи бегал по площади с мальчишками, размахивая бенгальскими свечами, и катал в санях детвору, заставляя Сияваршана и Велюто взмывать в воздух и делать круг над крышами домов.
Все это было интересно и забавно, но я не могла отдаваться веселью так же беспечно. Казалось, Близар совершенно позабыл, что долгое пребывание вне замка отразится на здоровье, и мне приходилось напоминать ему, что вот сейчас надо вернуться, потому что прошло достаточно много времени, а сегодня лучше выехать в город позже, если он хочет посетить театральное представление.
Не скрою, я опасалась новых домогательств, но колдун больше не целовал меня, хотя взгляды, прикосновения, слова — никуда не делись. Он не говорил о любви, но я чувствовала ее. Чувствовала так же, как если бы испытывала ее сама… Хотя, разве может полюбить человек, который столько лет только и жил, что развратом, обидами и равнодушием?
Сны о нем, как и прежде, приходили почти каждую ночь. Но если раньше я не придавала им значения, теперь каждое сновидение, в котором колдун соблазнял меня, пугало больше, чем кошмары о призраках. Я просыпалась и долго лежала в темноте, боясь, что в это самое время Близар опять проникает в мои сны, и мне как наяву слышался голос Эрны, нашептывающий, что я давно и безнадежно влюблена в страшного колдуна из мрачного замка.
Один раз мы видели и саму Эрну — она ехала в санях и сделала вид, что не заметила нас. Я долго раздумывала, надо ли рассказывать Близару о намерениях колдуньи, и в конце концов рассказала — волнуясь и тщательно подбирая слова, но он выслушал и равнодушно пожал плечами, ответив, что давно знал, что Эрна охотилась за маской.
— Не обращай внимания, — сказал он, потягивая горячий кофе, который я сварила утром и принесла вместе с лимонным печеньем. — Она тянется к тайнам, понять которые никогда не сможет.
— Но ледяное сердце… — спросила я, и голос мой
