— Не надо молчать, — попросил Тэмлин, легко ущипнув ее за подбородок. — Хочу услышать тебя… Дай знать, что тебе это нравится также, как и мне.
Она осмелела не сразу, но когда он принялся лизать и покусывать ее соски, не выдержала — от одного лишь всхлипа член Тэмлина подскочил, требуя удовлетворения. На то, чтобы расстегнуть гульфик и спустить шоссы понадобилось пара мгновений, и теперь влюбленные лежали посреди лесной поляны совершенно обнаженные. — Как сладко ты стонешь, — прошептал Тэмлин, покрывая щеки и шею Дженет короткими поцелуями. — Сделай это еще раз для меня…
Он лег на девушку, удерживаясь на локтях, чтобы ей было не слишком тяжело, раздвинул коленом ее ноги и коснулся членом того места, которое манило его больше всех сокровищ мира. Только от одного прикосновения к горячему, шелковому и влажному можно было сойти с ума. Захотелось ворваться внутрь одним ударом, чтобы утолить собственную страсть, но Тэмлин сдержался.
Дженет ахнула и схватила Тэмлина за шею, притягивая к себе.
— Не бойся, я еще ничего не успел сделать, — прошептал он, — маленькая, пугливая Дженет…
Вместо того чтобы податься вперед, он начал двигаться вверх-вниз, скользя головкой члена по нежной девичьей плоти. Он видел, что Дженет крепилась из последних сил, сдерживая стоны, но вскоре правила приличия были позабыты. Ее голос возносил Тэмлина на небеса, и он чувствовал, что она уже готова принять его, но медлил.
Как все это не походило на его прежние забавы. И как не походила Дженет на остальных женщин в его жизни. Вот она смотрит на него, и в глазах — страсть и страх, но губы улыбаются. Маленькая, бесстрашная, столько раз отказывавшая ему, а сейчас решившая подарить себя — целиком и полностью, щедро и не задумываясь. Шепча ласковые слова, Тэмлин наконец-то погрузился в нее, и даже голова закружилась от сладости победы. Дженет дернулась под ним и попыталась закрыть лицо ладонями, но Тэмлин не позволил ей спрятаться, и снова и снова целовал алые губы, шептал любовные признания, и двигался в ней медленно, позабыв покамест о собственном удовольствии.
Постепенно она расслабилась и начала отвечать на его ласки — погладила его плечи, задвигала бедрами, подстраиваясь под движения. Дыхание ее участилось, и ресницы опустились — его Дженет улетала в страну Блаженства, и Тэмлин почувствовал себя обязанным сделать ее путешествие туда незабываемым.
Он убыстрил движения, с каждым разом проникая все глубже и глубже. Дженет уже не сдерживала стонов и совсем забыла о нем, отдавшись новым чувствам и ощущениям. Тэмлин смотрел на нее и не мог насытиться этой нежной красотой — казалось, она светилась от любви. Все в ней было искренне, не наиграно, чисто и честно.
Только сейчас он понял, почему многие эльфы охотились на людей, стараясь заманить их в любовные сети. Об этом не рассказывали, но пару раз до него долетали сплетни о человеческих любовниках и любовницах, с которыми любовь была слаще, чем сотовый мед.
И вот теперь он убедился в правоте этих слухов. Но было еще кое-что, что он осознал только теперь. Эта ночь — она не похожа ни на одну ночь в его жизни.
Потому что с ним Дженет. С прежними было обладание, а с ней — единение. Не только тел, но и душ. С Дженет он как будто пришел домой после долгого путешествия.
Она вдруг посмотрела на него, широко распахнув глаза, и произнесла прерывисто:
— Я больше… не выдержу… Тэмлин… Как только она назвала его имя, Тэмлин окончательно потерял голову. Несколько сильных толчков — и слабый вскрик Дженет смешался с его стоном. Тэмлин не смог заставить себя выскочить в последний момент, и содрогаясь всем телом прижимался к своей возлюбленной все крепче и крепче, не желая покидать ее даже после того, как наступила разрядка.
Глава 41
Страна Блаженства снова забрала меня на свои дивные луга — или на небеса. Не знаю, сколько мне понадобилось времени, чтобы вернуться на землю, но когда я открыла глаза, обретая способность слышать и видеть, Тэмлин лежал рядом, опираясь на локоть, и смотрел на меня. Он улыбался, и улыбка была не призывной, не соблазняющей, и даже не торжествующей. Нежность — вот что было в ней. Я не удержалась и протянула руку, коснувшись кончиками пальцев ее губ — словно надеялась поймать эту неуловимую бабочку-улыбку. Тэмлин перехватил мою руку и поцеловал в ладонь.
— Мне хорошо, — пошептала я.
— Тогда не надо плакать, — сказал он ласково и вытер слезы, текущие из моих глаз.
Оказывается, я плакала, но сама не заметила этого.
— Не знаю, почему плачу, — призналась я, — смешно плакать… после всего.
— Совсем не смешно, — он лег на спину и обнял меня, притянув к себе на плечо. — Ты горячая человеческая леди, а не маленькая гордячка, какой пыталась себя показать. Ты совсем меня измучила, Джен. И после того, как отдохнешь, расплатишься сполна. Потому что я тобой совсем не насытился, и хочу еще.
— Расплачусь сто, и тысячу раз — если останусь жива после первого, — ответила я шуткой, приникая к нему и счастливо вздыхая.
— Я был несдержан в конце, — признал Тэмлин, целуя меня в висок. — Прости.
— Тебе не надо просить прощения, ты подарил мне небеса…
— Маленький менестрель Дженет! — эльф погладил меня по щеке. — Как же я счастлив, что встретил тебя.
— А я-тебя…
Мы обменивались признаниями и поцелуями, пока луна не скрылась за кронами дубов, а это означало, что надо возвращаться. — Мне пора, — я села, ощущая тяжесть во всем теле. Голова немного кружилась, но это была приятная слабость.
Тэмлин помог надеть платье и сам зашнуровал на мне корсаж.
— Пусть теперь его распускает только моя рука, — сказал он, затягивая узел.
— Разреши это делать еще хотя бы моей служанке, — сказала я. — Будет странным, если я стану спать, не раздеваясь.
— Все шутишь, моя Джен! — он снова принялся меня целовать, но я решительно отстранилась, понимая, что если ему уступить, то я не уйду с поляны роз до полудня.
Я подобрала чулки и поняла, что у меня нет сил их надеть, поэтому просто натянула туфли. Тэмлин тоже оделся и поднял с травы рубашку, на ней темнели капли крови.
— Ты подарила мне самое дорогое, что у тебя есть, — сказал эльф. — Клянусь, что буду ценить твой подарок до конца жизни.
— Вы, эльфы, живете вечно, — ответила я, стараясь казаться безразличной, но на самом деле сердце болезненно сжалось, когда я вспомнила, что всего лишь человек, а он — существо
