Я показала и туфельки, и расписала великолепие остальных подарков. День и солнечный свет прогнали нервозность и страхи, и я упивалась своей новой ролью. Вряд ли теперь сестрам пришло бы в голову заставлять меня нырять в озеро.
Эдит держалась поодаль, но посматривала на моих сестер с неодобрением, а те вроде как не обращали на нее никакого внимания. Но Ольрун вдруг спросила — нарочито громко:
— Что сказал по этому поводу сэр Вильям?
Краем глаза я сразу заметила, как встрепенулась и насторожилась моя горничная.
— А что он может сказать? — пожала я плечами с самым равнодушным видом. — Отец все равно не давал разрешения на наш брак. Если у сэра Вильяма и были какие-то надежды, я к ним не имею никакого отношения. Я — Санлис, для нас долг и честь превыше всего.
Ольрун скривилась, а Стелла разглядела мои серьги с изумрудами и завопила от восторга.
— Ты уже мерила то ожерелье, с рубинами? — спросила она жадно.
— Нет, надену к подвенечному платью, — ответила я.
Признаться, это ожерелье мне не хотелось надевать вовсе. Я бы предпочла что-то другое, пусть и не такое роскошное. Но вряд ли меня станут об этом спрашивать.
— Папа сказал, устроит сегодня праздник, — доверчиво поверяла мне Стелла. — И сегодня, и завтра, и каждый день до свадьбы. Это чудесно, правда? Вот повеселимся!
Это и правда было чудесно. Особенно для меня, которой раньше был заказан путь на королевские торжества. Конечно, до свадьбы оставалось всего несколько дней, но даже их можно провести так, чтобы помнить потом всю жизнь.
Стелла пожелала тут же получить обещанные книги, и я попросила горничную распорядиться принести их в спальню сестер. Эдит хмуро кивнула. Скорее всего, она считала, что я поступаю неправильно, передаривая подаренное будущим мужем, но я ничуть не жалела, что нашла способ избавиться от этих многофунтовых фолиантов. Везти их в Норсдейл, откуда они приехали? Пожалейте лошадей! А вот Стеллу это развлечет долгими зимними вечерами.
Зато я с удовольствием наведалась в конюшню, чтобы посмотреть лошадь, которую для меня по поручению короля приобрел сэр Эдейл.
Донован, увидев меня в новом платье, ничем не выказал удивления.
— Пришли полюбоваться на свою лошадь, леди? — спросил он таким тоном, словно я каждый день заглядывала в конюшню в бархатном платье. — Хорошая лошадь, скажу я вам.
— А что скажешь про меня? — спросила я, приподнимая подол и выставляя на обозрение бархатную туфельку. Старик будто бы только сейчас заметил мои обновки и кивнул:
— Как по мне, так вы всего этого и раньше заслуживали, леди. Только вид у него был не очень довольный.
Я прошла с ним до стойла, где жевала овес чудесная кобыла-двухлетка. Я протянула ей припасенный кусок хлеба, и она милостиво приняла подношение, обнюхала мне руки и ткнулась атласной мордой мне в щеку. Надо ли говорить, что я полюбила Бальди тут же и безоговорочно. Ласково заговаривая с ней и поглаживая по холке, краем глаза я замечала, что Донован становился все мрачнее и мрачнее.
Наконец, я не выдержала.
— Ну-ка, выкладывай, — потребовала я. — Что у тебя на душе.
Он ждал этого, и ответил мне тут же, поправляя шапку с тощим петушиным пером:
— Не думал я, что вы согласитесь на этот брак. Темное место этот Норсдейл.
— С чего ты взял? — спросила я, помедлив, и радость от щедрых подарков жениха тут же померкла, а сердце захолодило, как от сквозняка.
— Слуги рыцарей говорили, — пояснил Донован. — Очень я переживаю за вас, моя милочка. Будьте там поосторожнее. Держите нос по ветру, да помните, что чем дальше на север — тем больше колдунов…
— Они рассказывали тебе что-то? — перебила я его. — Или говори толком или замолчи, и не пугай страшными сказками.
— Разве же про такое говорят открыто? — обиделся он. — Все больше недомолвками и намеками. Про черных нетопырей и оборотней, что рыщут по лесам в тамошних краях. Так что не выходите из замка без охраны.
Я нахмурилась, а потом засмеялась:
— Оборотни? Нетопыри? Что за чушь. Неужели ты купился на детские побасенки? Расскажи мне еще про ручей с феями, куда надо швырять шпильки, чтобы узнать будущее.
Донован проворчал что-то о том, что в каждой побасенке есть доля правды. Но я прижалась щекой к гладкой шее Бальди и спросила насмешливо:
— Много ты видел оборотней за свою жизнь? А упырей? То-то же. И нечего меня пугать. Я и так сама не своя от сюрпризов последних дней.
— Я сказал, а вы уж сами решайте — верить или не верить, — он упрямо скрестил на груди руки. — По мне, так смахивает на правду. Чего только про этих северян не рассказывают.
— Уверена, что в тамошних краях про нас врут еще бессовестней, — сказала я. Донован только покачал головой и переменил тему:
— У меня для вас тоже есть подарок, леди.
Мне стало совестно, что я посмеялась над ним. Конечно же, Донован говорил от чистого сердца, и он в самом деле волновался за меня. Пожалуй, он был единственным, кто всегда принимал участие в моей жизни — с малолетства, как я себя помнила, и до сегодняшнего дня.
— Извини, — я оставила лошадь и подошла к нему, погладив по плечу. — Конечно, я приму к сведению все, что ты мне сказал. И твои советы — самые ценные подарки
— Есть кое-что получше, — пробормотал он. — Вот, прикупил специально для вас у нашей зеленщицы, матушки Клотильды, — он достал из-за пазухи и протянул мне шкатулку размером в ладонь. Обыкновенную деревянную шкатулку с металлическими уголками и замочком-штырьком.
— Хм…Очень мило. Что это? — я открыла крышку и обнаружила внутри шкатулки сухие листья. От них пахло терпко и сильно. — Это мята?
— Нет, не мята, — Донован оглянулся, не подслушивает ли кто, а потом поманил меня пальцем, чтобы придвинулась ближе. — Таких растений нет в наших краях. Если вы разотрете листья и всыплете щепотку или две в бокал с вином, то выпив, будете спать, как бревно от заката до полудня. Я сам проверял. Даже сны не снились. Клотильда дает это снадобье тяжелобольным, чтобы крепко спали.
Я медленно закрыла крышку и посмотрела на Донована, прищурив глаза, а потом сказала:
— Понимаю… Благодарю тебя. Это как раз то, что нужно.
Старик снял шапку и неуклюже мял ее в руках.
— Решите сами, леди, как этим распорядиться, сказал он грубовато, но этим совсем меня не обманул. —
