— Миледи, — говорил он заискивающе, глядя на меня во все глаза, — какое счастье, что вы посетили нас! Мне сказали, что произошло досадное происшествие… Хорошо ли вы себя чувствуете?
— Все хорошо, не беспокойтесь, — кивнула я важно, стараясь королевской статью и гордостью искупить свой жалкий наряд. — Кто ссудил мне одежду? Я хотела бы наградить девушку за подарок.
— Это моя дочь, миледи, — тут же вскинулся староста и замахал рукой, подзывая кого-то.
Появилась крепкая рябая девица. Она неуклюже поклонилась и застыла, уставившись на меня с открытым ртом.
— Как тебя зовут? — спросила я приветливо.
— Джудит, миледи, — пробормотала она.
— Ты очень выручила меня, Джудит, — сказала я. — Кроме благодарности мне бы хотелось подарить тебе… — тут я поняла, что дарить вилланке мне нечего и обернулась к сэру Раскелу. — У нас найдется пара монет?
Он покачал головой:
— Я не брал с собой денег, миледи.
Я оглянулась на остальных рыцарей. Кто-то из них начал шарить по карманам, но монет не нашлось.
Как назло именно в этот момент я заметила лорда Нобара с сестрицей. Они сидели в тени дерева, рядышком, как голубки, и наблюдали, как я пытаюсь отблагодарить вилланку, ссудившую мне одежду. Во взгляде Нобара я прочитала насмешку — королева в нищенском платье не может найти пару медяков, чтобы отблагодарить другую нищенку. Леди Манила смотрела на меня с любопытством. «И что ты предпримешь теперь?» — словно вопрошала она.
— Вот так досада! — весело сказала я. — Никто из нас не догадался захватить с собой хотя бы монетку, милая Джудит. Тогда прими от меня другой подарок, — я сняла с пальца обручальное кольцо и протянула его девушке.
— О… благодарю!.. — она не осмелилась взять кольцо рукой и подставила передник.
— Миледи, — предостерегающе подал голос сэр Раскел, но я уже бросила кольцо дочери старосты.
— Надеюсь, всем нам будет сопутствовать удача в этот праздничный день, — продолжала я, словно не замечая старого рыцаря, — и никто больше не решит поплавать, ибо не время для плавания, все-таки.
Я засмеялась, и староста и его дочь тоже засмеялись, поддерживая мою шутку. Под дубом раздался серебряный смех леди Манилы, но лорд Нобар остался невозмутим.
— Для вас приготовлено место в центре, — староста придержал коня, пока Эрик помог мне спешиться. — Позвольте выразить мою радость и восхищение… такой щедрый подарок…
Меня торжественно проводили к высокому деревянному креслу, на котором лежала бархатная подушка, и я расположилась со всеми удобствами. Лорду Нобару и леди Маниле полагалась скамья, которую, правда, застелили шерстяным покрывалом.
Вилланы, уже плясавшие на площади, позабыли о танцах и сгрудились толпой, кланяясь мне и таращась, как на чудесное чудо. Сэр Раскел и Эрик сели справа и слева от меня — оба во всеоружии и отказались от пива и вина, а позади кресла встал Рэндел. Я чувствовала его присутствие, и мне страшно хотелось оглянуться и сказать ему что-нибудь убийственное — в отместку за дурацкую шутку о бешеных лошадях, но староста все говорил и говорил.
— Это честь для нас, — он продолжал рассыпаться в благодарностях. — Сомарецы всегда посещали нашу деревню на празднике яблок… Это добрый знак, значит, целый год Синезубая Невеста не побеспокоит нас…
Леди Манила опять засмеялась, а сэр Раскел добродушно махнул рукой, приказывая старосте не утомлять меня разговорами.
— Ты бы еще про упырей вспомнил, Джероним, — сказал Раскел небрежно.
— Кто такая Синезубая Невеста? — спросила я, припомнив, что уже слышала о ней от Эдит. — Какое-то местное чудовище?
— Это старинное предание, — сказал сэр Лаэрд, подавая мне блюдо с мочеными яблоками, — о девушке, которую бросил жених — тогдашний правитель Баллиштейна. Ему не понравилось, что у нее были гнилые зубы, и он женился на другой. Девушка прокляла его и покончила с собой, а неверного жениха загрызли его же собственные собаки.
— Мило, — пробормотала я, откладывая яблоко, которое хотела надкусить, потому что у меня пропало всякое желание есть.
— Это произошло в этих местах, — продолжал сэр Лаэрд очень охотно и с удовольствием. — Поэтому и деревня называется Злобные Собаки. Раньше возле этого дуба приносили жертвы, чтобы дух Невесты не портил скот и людей. А теперь вот остался праздник яблок. Милорд Чедфлер всегда соблюдал его.
Леди Манила снова засмеялась, и даже лорд Нобар улыбнулся, а Эрик сказал с досадой:
— Разумеется, это глупое вилланское поверье. Незачем повторять его и пугать дам.
— Ну что вы, сэр Годвинсон, — подала голос леди Манила. — Эти страшные сказки такие забавные… А миледи Кирии будет интересно узнать все, что касается ее земель. Ведь это теперь ваши земли, верно?
— Верно, — ответила я сладко. — И верно, что страшными сказками меня не напугаешь.
— О, мы уже убедились в вашем бесстрашии, — учтиво произнес лорд Нобар. — Когда наблюдали вашу переправу. Вы боролись с рекой с таким присутствием духа…
Сестра дернула его за рукав, намекая, что он слишком увлекся, и уже без насмешки сказала:
— И мы наблюдали вашу щедрость, миледи. Подарить золотое кольцо вилланке — это неслыханная щедрость.
— Она подарила мне больше, — сказала я просто. — По ее достатку, это она сделала мне королевский подарок.
Леди Манила не пожелала продолжать разговор или просто не нашлась с ответом. Волынки опять начали свою протяжную песню, глухо зарокотали бубны, и вилланы возобновили прерванный танец.
Сэр Раскел выждал момент, когда на нас глазели поменьше, и тихо сказал мне:
— Вообще-то, это обручальное кольцо — подарок вашего мужа, миледи.
— Уверена, что милорд даже не заметит его пропажу, когда появится, — ответила я, глядя на танцующих. — Если появится.
— Вы в этом сомневаетесь? — угрюмо спросил сэр Раскел.
— Вы прячете его так хорошо, — теперь я посмотрела ему в глаза, — что я начинаю сомневаться в его существовании. Где та, ради которой мы сюда приехали? Или вы опять ведете игру за моей спиной?
— Никогда, — произнес он, тоже посмотрев мне прямо в глаза. — И если честно, я не знаю, как произойдет наша встреча. Нобар явно не яблоки есть сюда приехал. Он пытается нам помешать. Разве вы не видите, что он следит за нами?
— И что вы предлагаете? — делано ужаснулась я. — Сидеть, смирно сложив руки? Вы должны были предвидеть и это.
— Его надо отвлечь, — угрюмо сказал сэр Раскел, и если я что-либо понимала, он
