- Наверное, – пожала я плечами. – Вам виднее.
- Не было. – подтвердил Рорк. – Леди с боевым даром не новость, например, леди Шоран, последняя выпускница дома Света и Тьмы, или леди Цинтай, дочь шинарского посла, она же Немертвая Королева…какие у нее боевые зомби, да и мечами орудует – заглядеться можно… Но не Уничтожение. Дальше. Никаких магических сил в тебе не было, это два.
Я замерла. Как реагировать на такие заявления? Откуда я знаю, кто из магов для меня теперь враг?
- Я не собираюсь выносить твои тайны на всеобщее обозрение. – негромко проговорил Рорк, словно угадав мои мысли. – Но я должен разобраться в происходящем. Никто не говорит, что девушка не может обладать боевым потенциалом алого Дома, просто раньше этого не случалось. Такой силы дар не может спать столько лет и никак не проявлять себя. Опустим тот факт, что солдат – а мы тут солдаты, кто бы что не говорил - из тебя не выйдет при всем моем старании, а природа не настолько глупа, чтобы раздавать силы тем, кто не сможет ими воспользоваться Итак?
Я лихорадочно обдумывала линию поведения. Никто здесь не вызвал моих подозрений, да и зачем здешним магам встревать в далекие от них разборки? Нельзя же подозревать всех и каждого? Решившись, я ответила, голос едва заметно дрогнул:
- Никаких сил у меня не было.
Директор откинулся на спинку кресла, не сводя с меня глаз. Для разнообразия принялась разглядывать рукава и руки – довольно пугающие, надо сказать. Тяжелые, крупные, выпуклые мышцы перевиты венами, темные волоски, длинные пальцы. Вряд ли в этом человеке вообще было что-то не пугающее.
Рорк молча ждал. Поерзав, я решилась продолжить.
- Я не знаю, что это за силы и почему они прицепились ко мне. И что с ними делать, я тоже не знаю.
Директор хмыкнул.
- Развивать, что же еще, у тебя никаких вариантов больше нет. Но для начала неплохо эту силу хотя бы впустить.
Я приподняла брови.
- Эта сила, она не в тебе. Она как будто приклеена поверх тебя. – попытался объяснить Рорк. Постучал кончиками пальцев по столу, формулируя. – Она с тобой, но не твоя. Внутри ее нет, ты не ощущаешь ее, она тебе не подчинится, пока вы с ней существуете раздельно.
- И что мне делать? – сглотнув комок в горле, спросила я. Пришлось из всех сил закусить щеку изнутри, чтобы позорно не разреветься на глазах мрачного мужчины, которого мои проблемы вообще никак не касаются. – Я должна научиться как можно быстрее, иначе я недолго проживу, наверное.
Одна слезинка все-таки покатилась вниз, но я тут же повернула голову, старательно разглядывая пустую серую стену, чтобы директор ее не заметил.
Кресло скрипнуло, краем глаза я увидела Рорка сбоку от себя. Видимо, соизмерив свои габариты с сжавшейся на стуле мной, присел на корточки.
- Я не знаю, что у тебя произошло. – вполголоса начал он. Я сверху вниз посмотрела на него. С такого ракурса он казался намного моложе. – Но ты уже здесь. Никакого более безопасного места, чем первый рубеж магов Уничтожения, не существует. У тебя уже не может быть каких-то личных проблем. Все, что угрожает моим ученикам, их безопасность – это мое дело. Мое и других магов моего – теперь и твоего - дома. Поэтому прекращай страдать молча и рассказывай. Да, как только ты выпустишься, ты станешь изгоем. Профессиональным убийцей. И это тебе тоже придется принять, как и ошейник, контролирующий тебя на случай срыва. Но пока ты не переступила черту – мы сможем все решить. Вместе.
Я все-таки разревелась.
5.4 Эверенн
Конечно, я рассказала все. Путаясь, перепрыгивая с пятого на десятое, иногда срываясь на слезы. Как мало оказалось нужно для того, чтобы я размокла окончательно – всего лишь простое сочувствие. Все страхи, одиночество, все смутные надежды лились из меня, как из дырявого ведра.
Рорк мужественно выслушивал мой нескончаемый поток не совсем связных предложений, переспрашивал, вздыхал и подавал платки. Видно было, насколько ему было неловко присутствовать при девчоночьей истерике, но он с ней с честью справился, с неуклюжей заботой опекая меня.
Только одним я так и не смогла поделиться – смутными подозрениями, все глубже проникавшими в мои мысли. Эл, подтолкнувший меня к этой яме проблем, из которой я вряд ли смогу выбраться без потерь, а потом пропавший в неизвестном направлении; мама. Это было самое странное, чему я никак не могла найти объяснений – где все это время была мама? Я не видела ее на приеме, она могла быть где-то в доме, решая хозяйственные вопросы, но я не видела ее вообще, ни во время нападения, ни во время допросов. Она словно из ниоткуда появилась уже после того, как дом покинули дознаватели, но если ее не было, почему не было никаких расспросов? Где она была все это время? Почему она даже не вышла попрощаться?
Почему постоянно всплывает какая-то связь с ней? Женщины ее Дома, напавшие на меня, ее родовое поместье, сметенное волной. То там, то тут возникали мелкие кусочки, но я не хотела складывать их.
Это я оставлю себе. Оставлю, пока не смогу опровергнуть – или не приму это, найдя подтверждение.
Уединение было прервано деликатным стуком. Рорк, сидящий на столе возле меня, тут же отстранился, как будто застигнутый за чем-то постыдным, я просто вздрогнула от неожиданности.
Из-за двери высунулась пламенная голова. Оглядев нас одновременно максимально сурово и при этом ехидно, Ленарт возвестил:
- Рени, к тебе там посетители, простите что отвлекаю. – и подмигнул почему-то мне.
Я повертела в руках скомканный, насквозь промокший платок, хлюпнула распухшим носом.
- Я постираю и верну. – пробормотала неуверенно и поднялась. Как всегда, после срывов, когда посторонним наговоришь всякого, становится мучительно неловко от непонимания, как теперь строить отношения, как говорить с человеком, которого насильно переместили в более близкий круг.
Директор тоже, видимо, испытывал двоякие чувства, потому что просто кивнул, не глядя на меня. Уже в проеме почувствовала его пальцы на своем плече. Обернулась.
- Помни о том, о чем я тебе сказал. – проговорил он вполголоса. Серая радужка казалась почти черной. – Магов, имеющих право на алую форму, осталось слишком мало, и мы не можем позволить себе роскошь быть одиночками.
Выпустив меня, он закрыл дверь.
Внизу, в небольшом холле, дальше которого не впускали посторонних, сидит мама. От неожиданности я замираю, и картинка отпечатывается в памяти.
Она сидит
