К марту я обрела, наконец, то самое душевное равновесие, начала нормально зарабатывать и в целом привела себя в норму. Можно было даже возгордиться — до сих пор я считала, что технические специальности и работа сложнее должности продавца вообще не мое. Недооценила себя, выходит.
Из соцсетей узнала, что Вадим скоро станет отцом. Эта новость царапнула немного, но все-таки я была действительно рада, что у них все складывается нормально. Может, это странное недоверие к миру в его глазах со временем растает.
Весенний ветер сбивал с толку, пробуждал внутри подзабытое чувство — сидеть дома казалось совершенно невозможным, внутри что-то распухало, перекрывая дыхание, и только на улице становилось легче. То ли необходимость перемен, то ли ветер на самом деле не просто поток воздуха, дующий с определенной силой. Вообще я начала подозревать, что все в мире далеко не так просто. Как я теперь могу быть уверена хоть в чем-то? Вдруг завтра окажется, что ветер — это одушевленное существо, сознание, запертое в бесконечном движении, или выдох огромного великана, все это время баюкающего нашу планету в ладонях.
На этот новый мир, лишенный привычной опоры, смотреть было намного приятнее, чем раньше. Я завела смешные, но работающие ритуалы с обязательной утренней, тщательно отбираемой песней, которая задавала ритм всему дню, с ежедневным часом на жалкие попытки заняться вокалом или йогой. Эти крошечные якори выстраивали мои дни, давая новую почву под ногами, зависящую только от меня. Впрочем, жалкие они только поначалу, а никакое действие не может быть совсем лишенным смысла.
По крайней мере, все это приносило мне удовольствие.
Совсем уж неожиданно в конце марта мне принесли приглашение на свадьбу. Разглядывая гладкий, мраморно-бежевый прямоугольник картона с шоколадной лентой, я внезапно подумала, что все-таки все выворачивается к лучшему.
Какую бы цену нам не пришлось за это заплатить.
На свадьбу я не пришла — не то чтобы меня мучили воспоминания, просто на этот день выпадала дневная смена, а сдвигать график не хотелось. Почему-то приглашение не виделось мне такой уж достойной причиной для беготни с поиском замены. Да и не думаю, что Анна действительно будет мне рада, о Вадиме вообще молчу. Кто я ему, призрак из полустертого прошлого.
Видимо, март не только мне мозги выносил. На работе внезапно обрушилась целая лавина проблем — сбои в работе аппаратуры, внезапные увольнения, путаница то в документации, то в исполнении приказов, производственные браки, и к концу дня я уже едва переставляла ноги. В последний час засорился дозатор, весело выстрелив в потолок потоком переломанных макарон, после чего забастовала упаковочная машина, вместо одинаковых пакетов выдав длинную непрерывную целлофановую колбасу.
В глазах першило от сухости и мучной пыли.
Домой я возвращалась около девяти, ныряла в арку, пересекала оживленный двор соседней многоэтажки, проходила мимо нескольких бабушек, азартно режущихся в карты или нарды каждый день с тех пор, как на улице стало немного теплее, и выходила к своему двору, ковыряясь в кармане сумки в поисках ключа.
Я так давно запретила себе ждать, что даже не обратила внимания на фигуру недалеко от подъезда. Какая разница, в самом деле. Поочередно попинала бордюр, сбивая с ботинок комья серого влажного снега, звякнула ключами. Потянула дверь подъезда на себя и уже сделала шаг внутрь, когда услышала смешок. По спине побежали мурашки.
Мало ли, кто и зачем там усмехнулся. Может, в телефоне что-то смешное прочитал. Это совсем меня не касается.
Однако я медлила, не решаясь войти. Металлическая ручка двери медленно выскальзывала из повлажневших пальцев.
— Нет, я теплого приема и не ждал. Но чтоб совсем не узнать… — знакомый голос накрыл меня, отделяя от окружающих звуков. Я все медлила, не решаясь обернуться.
Я боялась, что обернусь и увижу совсем другое лицо. Ошибся парень в прозрачных сумерках, перепутал, а то, что голос похож… может, и не похож, просто память играет со мной, выдавая желаемое за действительное.
А может, увижу его. И все опять развалится, и будет еще хуже и сложнее.
Я выпустила ручку со следами пальцев, зажмурилась и обернулась.
Он выглядел похудевшим, неровная щетина подчеркивала линию скул и бледность кожи. Вокруг глаз пролегла синева. Волнистые пряди казались почти черными, изрядно отросшие, заправленные за уши. И глаза — цепкие, уставшие, но те же.
Подтаявший снег хлюпнул под ногами.
Подойдя почти в упор, я молча вглядывалась в серые глаза. В голове опять стало пусто — как всегда, стоило случиться ситуации из ряда вон, как мозг выбрасывает белый флаг, пакует чемоданы и исчезает, оставляя пустую черепную коробку, сквозняки от уха к уху и полотнища паутины.
Паша приподнял брови в немом вопросе, разглядывая меня так же пристально.
— Откуда ты взялся? — выдохнула я так тихо, что сама почти не услышала своих слов. Глаза жгло. — Откуда ты?..
Почти невесомое касание. Непонятно, кому страшнее. Хотя я-то, обычный человеческий человек из мышц, костей и сомнений, совершенно точно никуда не исчезну…
— Хороший вопрос. Даже не надейся, что отвечу. — полуулыбка и ямочки, совсем как раньше. Я осторожно дотронулась пальцем до одной из них. — Лучше спроси, надолго ли я?
— Надолго ли ты? — послушно переспросила я. Щетина упоительно кололась и вообще была потрясающе правдоподобной. Еще немного, и я пойму, что это все не сон и не галлюцинация…
— Насовсем. — он прищурился и покосился наверх. — Там мою квартиру не сдали еще?
— Не знаю. — я отняла руку от его лица и тут же вцепилась в рукав. — Какая разница? Думаешь, я тебя пущу в такую даль?
— И правда. Целый этаж. — Паша фыркнул и втолкнул меня в подъезд. — Пошли, у меня ноги промокли. И у тебя наверняка тоже. А обниматься дома намного удобнее. Надеюсь, мне никакого очередного мужа не придется гонять? Никаких больше флегматичных драконов не прилетели с целью похитить принцессу?
Я целый лестничный пролет прошла, прежде чем старательно выстроенная плотина рухнула. Все упрятанные в дальний угол чувства нахлынули, лишая возможности дышать. Развернувшись, я рухнула на Пашу всем телом, цепляясь за куртку на плечах и глотая слезы.
— Ну наконец. — пробормотал он, перехватывая меня. — А то как манекен… говоришь, а
