— Я приму их. Ведите в зал приемов, — Ясиана выпрямила спину и подняла голову так, как это делала тарсита Ноэла — учительница этикета.
Пришлось просить женщин, прислуживающих в замке, срочно разыскивать белые одежды — знак траура — и облачаться в них.
В зале приемов поджидали десять мужчин и женщин. Каждый держал за руку одного, реже двух детей от пяти до семи лет — мальчиков или девочек.
— Это все? — обратилась новоявленная вдова к ключнику.
— Ну что вы, госпожа. Остальные ждут во дворе. Негоже простым смертным утомлять ваш взор, — тар Тоэш не переставал утруждать свою спину поклонами.
— Пусть зайдут все, — и да простит ее магистр Даринет за использование дара Властительницы, но ключник ужасно раздражал своей готовностью услужить.
Вскоре зал был заполнен почти до отказа. Люди заходили, низко кланялись в сторону кресла, около которого стояли друзья, недоуменно замечали, что повелителя на месте нет, и лишь потом обращали внимание на Ясиану. Многие узнавали ее и Растена. Среди пришедших был и его старший брат, за руку он держал шустрого мальчонку лет шести — Парсена, такого же светловолосого и конопатого, как и все Пиреты. По залу пошли сдержанные шепотки узнавания. Незаметно Ясиану выдвинули вперед. Она поняла, что должна что-то сказать этим людям. Пришедшие замерли в ожидании.
— Друзья, — несколько любопытных взоров остановились на ней при таком обращении, — да, я обращаюсь к вам друзья, так как многие помнят меня. Помнят, что я была такой же, как и вы. Так получилось, что повелитель выбрал меня в жены. Но сегодня ночью всех нас постигло большое несчастье — Повелитель Гайтарод скончался, — зал ахнул. — Мне тяжело переносить эту утрату, — как же легко сорвалась с ее губ ложь, — но ничто и никто не вечен. Завтра мы отдадим его бренному телу положенные почести и проводим душу на перерождение. Отборы детей временно прекращаются. Позже для всех детей будет организовано обучение. А сейчас прошу меня извинить, мне тяжело справляться со своим горем.
Люди низко кланялись и выходили из зала приемов. Растен, виновато оглянувшись, поспешил за братом.
— Ну что я несу, что я несу, — простонала Ясиана, когда угодливый тар Тоэш нехотя покинул помещение.
— Ты нашла самые правильные слова, из тебя получится хорошая правительница, — поддержал ее дракон, но получил в ответ такой взгляд, что пробрало даже его.
— А я что говорил, — добил Гортез, нисколько не испугавшись еще одного хмурого взгляда.
— Мальчики, — невпопад продолжила Ясиана. — К нему приводили и мальчиков. А одаренные, несомненно, были и среди них. Куда он их девал?
Уже к вечеру стало ясно, что мальчиков, которых гордые родители оставляли в замке, никто больше не встречал. Повелитель на корню расправлялся с потенциальными конкурентами. Ясиане даже не нужно было изображать горе. Она была раздавлена. Как могло случиться такое, что один сильный маг ради продления своей жизни уничтожил столько людей? Детей, женщин. Жители Долины не поверят в это. Да и нельзя такое рассказывать. Наверное, будет правильно, если уничтожить саму память о нем. И начать нужно с замка. Некому в нем жить после смерти повелителя. Друзья и здесь предложили помощь.
В первую же ночь после похорон сразу несколько слуг повстречали в замковых коридорах прозрачного человека в погребальных одеждах, очень напоминающего их бывшего повелителя. Он проникал через стены и начинал, подвывая, перечислять все грешки, водившиеся за ними. От воровства белья до щипков за нежный филей тара секретаря. После Гортез и Тедор уверяли, что им нисколько не стыдно, что они подсмотрели малые и большие провинности в головах замковой челяди и отправили к ним безобидных фантомов.
Ко всему прочему было объявлено, что вдова повелителя не считает возможным жить в замке, а потому всем желающим покинуть его будет предоставлена возможность перебраться в иные места Благодатной Долины и заняться делом. Сначала предложение было воспринято не очень восторженно, но вторая ночь, проведенная многими в компании хорошо информированного духа повелителя, придала весомый стимул для того, чтобы тоненький ручеек желающих уехать превратился в повальное бегство. Причем призрак повелителя так осмелел, что не исчез к утру, а продолжал нашептывать наиболее хозяйственным из бывшей обслуги, пытавшимся вывести с собой лишнее, что он может запросто поселиться в украденную вещь. Около ворот замка росла гора оказавшихся бесхозными вещей. Мебель, белье, штуки материи, посуда, даже украшения. Кто-то оставил бочонок с квашеной капустой.
— Деньги и золотишко можешь не бросать, просто передай их госпоже, — шепнул неуемный дух тару Тоэшу голосом Гортеза. Что испуганный ключник и сделал.
К вечеру из замка ушел последний из слуг.
— Не жалко? — спросил Розенг, оглядывая опустевшую махину.
— Пока он стоит, люди будут помнить его хозяина, — мрачно ответила Ясиана. — А он не достоин памяти. Хотел жить вечно? Человек жив, пока жива память о нем. Я не дам ему такой возможности.
— Ты выросла, — произнес Тедор.
— Что?
— Ты выросла. Нет больше деревенской девчонки Ясинки. Есть Властительница Духа Ясиана.
* * *Гордый родством с самой повелительницей, примчался отец Ясианы — Ядрет Рутенга. Он собирался помочь бедняжке в управлении такой махиной, как Благодатная Долина. Чай, не сирота одинокая госпожа их, есть кому совет ей дать. После беседы с любимой доченькой он помчался домой. Как же, совсем скоро начинается сев. И матери с женой столько добрых слов сказать нужно. И баклажки освободить от браги. И, вообще, негоже отцу самой повелительницы по кабакам прохлаждаться, он теперь пример для всех.
По просьбе вдовы повелителя отец Растена взялся за постройку нескольких зданий на живописном берегу реки Долы. Школа, приют для немощных одиноких стариков, здесь же первая бесплатная лечебница. Здание ратуши, где у Хвайна Пирета, с воодушевлением принявшегося за предложенную работу, будет собственный кабинет. Предприимчивые лавочники уже приспрашивали места для своих магазинчиков. Пусть на бумаге, но столица Эокамы Исинга приобретала свои очертания.
После того, как все, что могло пригодиться в новой столице, было вывезено из замка, в Эокаму пришла команда благообразных гномов во главе с отцом Розенга. Они долго ходили вокруг замка и внутри него, цокали языками и качали головами, особенно тщательно осмотрели подземелье и ворота в Академию. Потом разошлись в разные стороны, приложили свои натруженные руки к могучим вековым стенам, и замок стал рушиться. Каменные глыбы рассыпались, как осколки льда в весенний ледоход, точно занимая то место, что отвели им хозяева магии камня, неподвижно стоящие невдалеке. Вскоре на месте
