— Ты уверена, что стоит сидеть вот так, на самом краю? Мне казалось, что после падения ты будешь бояться высоты.
— А я и боюсь, — призналась Эвинол. — И сижу нарочно, чтобы справиться с этим страхом. Понимаешь, я всю жизнь любила высоту. Впрочем, кому я это рассказываю? — усмехнулась она. — Ты и сам знаешь.
— Знаю. И все же давай ты не будешь так рисковать, по крайней мере, когда меня нет рядом, — он взял ее за руки и заглянул в глаза.
— Но тебя почти все время нет, — возразила Эви, и в голосе ее слышался едва уловимый упрек.
— Скучаешь? — хитро спросил ветер.
Она тут же состроила гримасу, очевидно, придумывая какой-нибудь едкий, остроумный ответ.
— Можешь не отвечать. Я и так знаю, что скучаешь, — не дав ей возразить, он продолжил уже серьезнее: — Я тоже скучаю, Эви. Хотелось бы мне проводить больше времени здесь с тобой, но кто-то же должен крутить крылья мельниц, разносить семена, приносить тучи, дающие дождь. Люди, о которых ты так печешься, без ветров окажутся в довольно плачевном положении.
— Тебя послушать, так это не я, а ты о них печешься, — хмыкнула Эви.
— Приходится. Люди и сделали из нас богов, но при этом умудрились поставить к себе на службу.
— Что ты говоришь? — Эвинол в недоумении уставилась на него. — Люди сделали из вас богов? Как такое возможно?
— А ты, должно быть, думаешь, что все наоборот и боги создали людей?
— Так было бы логичней, но я об этом не думала. Хотя бы потому, что вообще не верила в богов, пока ты не устроил все это представление с жертвами. И вообще, раз уж зашла речь, объясни мне наконец, кто ты: ветер или божество.
— И то, и другое. Впрочем, сейчас ветра утратили большую часть божественных возможностей. Ты уверена, что хочешь выслушать теологическую лекцию?
— Можно подумать, меня отвлекает куча неотложных дел. Или ты считаешь, что я недостаточно умна, чтоб понять?
— Я не хотел тебя обидеть, Эви. Просто это действительно довольно сложно. Но я попробую объяснить. Итак, ветра были всегда. Задолго до того, как люди появились в мире. Не очень-то приятно это признавать, но в те далекие времена мы не были разумными существами. Однако мощи ветров хватало на то, чтобы люди начали нас бояться. Тогда они еще не мнили себя хозяевами мира, как теперь, а смиренно признавали свою зависимость от сил природы. Прежде всего от нас. Ты видела, что даже теперешний цивилизованный народ готов удариться в дикость и начать поклоняться чему угодно, стоит возникнуть реальной опасности. А далекие ваши предки были по-настоящему дикими, оттого поклонение было для них естественным.
— И они начали поклоняться ветрам? — догадалась Эви.
— Правильно, моя принцесса. Могли выбрать что угодно: солнце, море, молнии, — но выбрали нас.
— И что?
— А вот тут начинается самое сложное. Люди верили в наше могущество и нашу разумность. Они настолько крепко уверовали в это, что постепенно мы обрели разум и силы, превышающие обычные возможности потоков воздуха.
— Только за счет человеческой веры? — в ее голосе слышалось сомнение.
— Не только, — вздохнул Инослейв. — По большей части за счет жертв. Заметь, Эви, люди сами решили приносить нам жертвы. Они же решили, что в обмен мы должны щадить их и помогать. Это они выдумали правила игры, а мы лишь следовали им, причем поначалу невольно. Сложно постигнуть до конца суть ритуала, позволяющего ветрам наполняться жизненными силами жертвы, обретая взамен могущество, обремененное обязательствами перед людьми. Впитывая добровольные жертвы, мы становились разумнее и сильнее. Постепенно ветра приобрели возможность принимать человеческий облик и говорить с людьми. И вот тогда мы стали настоящими богами. Мы поделили между собой весь мир и стали считать себя хозяевами определенных земель. Но даже будучи богом, ветер не мог нарушить требование, в обмен на которое приносилась добровольная жертва. Однако мы научились обходить это правило, время от времени устраивая ураганы.
— Да уж, — многозначительно протянула Эви.
— Да, моя принцесса, я использовал именно эту тактику, желая заполучить тебя, каюсь.
— И как ураганы позволяли вам обойти клятвы?
— Ты не поняла. Мы их не обходили, а честно выполняли. Просто мы вынуждали людей брать с нас в обмен на жертвы те клятвы, которые нам выгодны. Ну согласись, куда приятнее просто прекратить веселиться, чем заботиться о том, чтоб на полях созрел урожай или войско одного царя одержало победу над войском другого. Мы не хотели служить людям, мы хотели пользоваться их жизненной силой, не давая ничего взамен. Ничего сверх возможности жить. Само собой, мы позволяем им пользоваться нашей силой, но подчиняясь, а не повелевая.
— Это как? — не поняла Эвинол.
— Например, ловить дующий ветер парусами кораблей или крыльями мельниц. Ловить, а не приказывать, в какую сторону дуть. Понимаешь разницу?
Эви кивнула.
— Удивительно, — задумчиво проговорила она. — Я и представить не могла, что в людях, оказывается, столько могущества.
— В людях? — удивленно переспросил Инослейв.
— Конечно, раз их вера и жизненные силы наделили бестелесные сущности разумом и превратили в богов. Разве тебя это не поражает?
— Нет. Я тысячи лет воспринимаю это как данность. Но ты, должно быть, гордишься? Только имей в виду, что такие вещи были вам под силу лишь на заре времен, когда человеческая вера была столь сильной и незамутненной, что могла перекраивать реальность. Нынешним такое не под силу. Люди лишились возможности создавать настоящих богов, поставив себя на их место, и в то же время не стали ими сами.
— А Шанари говорил, что во время бедствий они возвращаются к первобытному страху перед природой и божествами.
— К страху — возможно, — согласился ветер. — Иначе как бы мне удалось убедить их требовать жертвоприношения? Но либо страх не способен породить сейчас истинную веру, либо он был недостаточно сильным. Быть может, если напугать их сильнее… Впрочем, мне хватило и того, что есть. Тебя принесли в жертву.
— Очень мило! — Эви скривилась. — Кстати, о добровольных жертвах. Мою, например, лишь условно можно назвать таковой. Неужели люди по доброй воле скармливали себя ветрам? Даже во имя благой цели не так-то легко пожертвовать собственной жизнью. Уж я-то знаю! Я вряд ли решилась бы отдать себя, если бы не думала, что смертельно больна. Так где же вы находили столько «добровольцев»?
— Эви, есть вещи, которые тебе лучше не знать, — поморщился ветер. — И да, ты права, добровольность наших жертв была очень условной. Я предпочту умолчать о способах, которыми людей принуждали приносить себя в жертву. Иначе ты вновь возненавидишь меня за дела далекой древности.
— Хорошо, не говори, — Эви согласилась так поспешно, словно боялась, что он все-таки расскажет. — Скажи лучше другое. Куда делось ваше былое могущество? Почему много веков назад ветра из богов превратились в легенды,
