Если подумать, принцесса была ненадежным и бездумным другом. Даже эгоистичным.
– Сэм, – тихо сказала Нина. – Не всегда было легко быть твоей лучшей подругой.
– Почему? – мгновенно вскинулась та.
– Потому что. Дружба подразумевает равенство, а абсолютно ничего в нашей дружбе никогда не было равным. – Нина вздохнула. – Я знаю, что ты никогда сознательно не пыталась заставить меня чувствовать себя хуже. Но я отправлялась во все эти путешествия, которые оплачивала твоя семья, ездила по столице на твоей машине, потому что родители не купили мне собственную, посещала в платьях с твоего плеча мероприятия, где все просто смотрят сквозь меня, как будто меня вовсе нет. Единственное, что может быть хуже, чем чувствовать себя невидимкой, – это чувствовать себя твоим благотворительным проектом. – Она встретила взгляд Сэм. – С друзьями, с которыми я познакомилась в колледже, легче. Мы все учимся в одних и тех же классах. Мы просто… равны.
Лицо Сэм было ошеломленным, почти недоверчивым, но под всем этим Нина безошибочно узнала боль.
– Я не поняла, – призналась Саманта, констатируя очевидное. – Но, Нина, для меня все это не имеет значения, ни деньги, ни титулы, ни поездки.
– Они не имеют для тебя значения, потому что все это у тебя есть, – ответила Нина более резко, чем хотела. Но серьезно. Нина в последнюю очередь думала о социальной лестнице, но все равно была в курсе этих тем. Денег, титулов и их отсутствия.
Было трудно не обижаться на Сэм, ведь она блаженно избегала трудностей, с которыми сталкивались все остальные.
– Ну так забудь, что думает мир, – ответила Саманта, стараясь разрядить обстановку.
– Забудь, что думает мир? – недоверчиво переспросила Нина. – Как, если миллионы людей в настоящее время поливают меня грязью? Они считают, я недостаточно хороша для твоего брата.
– Конечно, ты хороша!
– Ты правда так думаешь? – Нина не знала, какой инстинкт подталкивал ее вперед. Может, было просто приятно на сей раз отказать Сэм, вместо того чтобы позволить желаниям принцессы встать над ее собственными.
– Иначе я бы с тобой не дружила, – заверила Сэм.
Этот комментарий стал последней каплей. Потому что Сэм так типично для себя на самом деле не ответила на вопрос – не сказала Нине, что она умная и классная, не посоветовала игнорировать троллей. Принцесса просто выдала свое собственное мнение, как если бы оно было фактом, а дальше – плевать.
– А мы вообще подруги? – услышала Нина свой до ужаса ровный голос. – Потому что, с моей точки зрения, ты появляешься здесь, когда тебе удобно – врываясь в мою комнату, выдергивая меня на какую-нибудь вечеринку или спектакль, всегда желая поговорить о себе и своих проблемах. Я не твоя девочка на побегушках, Саманта. Я должна быть твоей подругой. Не помощником, не секретарем, не тем, кого ты можешь воспринимать как должное. Подругой!
Слова лились из нее, словно кислота, годами подавляемые разочарование и неуверенность, наконец, прорвались наружу. И на этот раз Нина не могла их сдержать.
Сэм ярко вспыхнула.
– Я всегда держала тебя за сестру, Нина, но, похоже, заблуждалась, раз получается, что все годы нашей дружбы приносила тебе лишь страдания.
– За сестру? – повторила Нина. – Не очень-то лестно, учитывая, как ты относишься к своей настоящей сестре.
Как только слова сорвались с губ, Нина о них пожалела, но сделанного не вернуть.
Последовало гробовое молчание.
«Прости, – хотела сказать Нина, – я не это имела в виду – вот только…» Она имела в виду именно это, по крайней мере, в глубине души.
Сэм закусила нижнюю губу, так же, как и она, пытаясь не расплакаться.
– Пойду отсюда. Не дай бог мое присутствие разрушит твою идеальную студенческую жизнь.
– Отличный план.
Нина не стала смотреть, как Сэм закрыла за собой дверь.
Она упала на кровать, свернувшись в позе эмбриона и вытянув руки перед собой. Татуировка была всего в нескольких дюймах от ее лица.
Нина вспомнила, что выяснила, когда Сэм выбрала именно этот рисунок. Китайский иероглиф переводился не просто как «дружба». Он произошел от более старого символа, который сочетал в себе слова «два» и «руки», означая не просто товарища, но такого друга, который выручит в трудные времена. Друга, на которого можно положиться.
Нина спрятала свое татуированное запястье под подушку и закрыла глаза.
24
Саманта
Саманта яростно давила на кнопки своего контроллера, мечтая, чтобы ее ярко-зеленый анимационный автомобильчик ехал быстрее. Она всегда побеждала Джеффа в этой игре. То была ее любимая часть: выражение потрясения и ужаса на лице брата, когда он проигрывал.
Джефф сгорбился в кресле рядом с ней, в его темных глазах отражался свет от экрана телевизора. Сэм стиснула зубы, резко вывернула машину – только чтобы та столкнулась со стеной во взрыве мультяшного пламени.
Саманта ожидала, что Джефф вскочит на ноги, по крайней мере, радостно завопит, но брат просто повернулся к ней и неловко пожал плечами.
– Что-то мы оба паршиво играем, – заметил он. – Может, закончим на сегодня?
Сэм отложил контроллер и посмотрела на брата.
– Все еще ни слова от Нины? – Когда Джефф покачал головой, Саманта вздохнула. – Она со мной тоже не разговаривает.
– Правда? Я думал, вы уже помирились.
Медленно, с трудом проталкивая слова сквозь горло, Сэм пересказала то, что Нина объяснила ей вчера в университетском городке. Как нелегко ей было проводить столько времени с королевской семьей. Как они невольно задвигали ее в сторону, вынуждая чувствовать себя незначительной. Вспоминали о ней в последнюю очередь.
Лицо брата ожесточилось, и он тихо выругался.
– Поверить не могу, что она так себя чувствовала, а я не понимал…
– Я тоже виновата. Она была моей лучшей подругой задолго до того, как стала твоей тайной девушкой.
Джефф оглянулся, заметив что-то в ее тоне.
– Ты злишься, что я не сказал тебе?
– Не злюсь, – призналась Сэм. – Мне просто… больно, наверное. Я думала, ты доверяешь мне в таких вопросах. – Принцесса скривилась от собственного лицемерия. Она-то не рассказала Джеффу о ней и Тедди.
Что ж, теперь тем более не скажет, учитывая, что Тедди только что обручился с их сестрой.
Огни детектора движения зажглись, когда в комнату вошла мама.
– Вот вы где! – провозгласила королева; нетерпение буквально пронизывало ее голос. – Саманта, я тебя искала. Ты мне нужна, прямо сейчас.
– Для чего? – осторожно спросила Сэм.
– Свадебные приготовления. Идем. – Аделаида повернулась на каблуках и повела свою дочь по коридору, затем вниз по лестнице. Коса Сэм раскачивалась взад-вперед, как маятник, в такт шагам.
Свадебные приготовления. Прошлой ночью Беатрис объявила о помолвке собравшимся родным – стоя рядом с Тедди, разумеется. Последовало множесто объятий, болтовни и планов праздника с участием всех придворных, отчего Саманте стало плохо.
Когда они вошли в коридор, что тянулся под дворцом, Сэм едва не споткнулась.
– Мы собираемся в хранилище?
Королева бросила на нее озадаченный взгляд.
– Что-то не так? Обычно ты хватаешься за любой повод, лишь бы сюда прийти.
Хотя драгоценности Короны технически принадлежали государству, разрешение их носить давалось только по усмотрению монарха, а значит, прямо сейчас единственными людьми, которые имели к ним доступ, были королева, принцессы и королева-мать, ну, еще тетя Маргарет и тетя Эвелин. Они обычно наведывались сюда перед каждым мероприятием, чтобы согласовать, кто какие драгоценности выберет. Иногда королева приводила с собой своего любимого дизайнера, чтобы он мог сделать платье специально для демонстрации определенного ювелирного изделия.
Вероятно, мать позвала ее определиться с драгоценностями для большого праздника Беатрис и Тедди. «Еще один повод
