— Здесь и в этих двух комнатах вся ее жизнь, — сказала компаньонка. — За такую коллекцию можно выручить уйму денег. Думаю, кто-нибудь это и сделает.
— А вы не знаете, кто все это унаследует?
— Я всегда считала, что мистер Эркхарт — он ее родственник и, кажется, единственный. Но точно мне ничего не известно.
Она открыла высокую дверь, украшенную резными панелями и классическим архитравом, и зажгла свет.
Они оказались в величественной зале с тремя высокими окнами, декоративными подсвечниками и лепным потолком, украшенным гирляндами. Однако изысканность его линий портили жуткие обои с розочками и малиновые плюшевые шторы с золотой бахромой и кистями, напоминавшие занавес в викторианском театре. Все пространство было заполнено мебелью — инкрустированные шкафчики соседствовали с шифоньерами красного дерева, разнообразные столы и богато орнаментированные столики служили постаментами для бронзовых и мраморных статуй, лакированные каминные экраны, бюро, китайские вазы, лампы из алебастра, стулья, оттоманки всех форм и расцветок теснились как тропические растения, борющиеся за выживание в джунглях. Это было жилище женщины, лишенной вкуса и чувства меры, которая ни от чего не отказывалась и ничем не пренебрегала и для которой стяжательство стало единственной непоколебимой реальностью в мире потерь и перемен.
— Оно может быть или здесь, или в спальне, — сказала мисс Бут. — Сейчас я достану ключи.
Она открыла дверь в следующую комнату, и мисс Климпсон, подгоняемая любопытством, на цыпочках вошла за ней.
Спальня выглядела еще ужаснее, чем гостиная. У огромной позолоченной кровати, завешанной розовой парчой и поддерживаемой золотыми купидонами, тускло горела настольная лампа. Там, куда не падал свет, громоздились чудовищные шкафы, шифоньеры и комоды. На вычурном туалетном столике высилось трюмо, и высокое зеркало на подвижной раме в центре комнаты отражало смутные очертания мебели.
Мисс Бут открыла центральную дверцу большого шкафа, которая, заскрипев, дохнула крепким ароматом франжипани. Судя по всему, в этой комнате ничего не менялось с тех пор, как безмолвие и паралич сковали ее владелицу.
Мисс Климпсон бесшумно приблизилась к кровати. Она инстинктивно двигалась медленно и осторожно, как кошка, хотя было очевидно, что ничто не может потревожить ее обитательницу.
Старое-престарое лицо, покрытое тончайшей паутиной морщин, казалось таким крохотным на фоне огромной подушки, что могло принадлежать кукле. Его черты, сформированные жизненным опытом и когда- то поддерживаемые мышцами, разгладились, и теперь оно одновременно казалось и распухшим, и мятым. Оно напоминало почти сдувшийся воздушный шарик, и дыхание, вырывавшееся из вялых губ с легким хрипом, только усиливало это впечатление. Из-под ночного чепчика с оборками выглядывало несколько седых прядей.
— Как странно, что она лежит здесь, а ее дух может с нами разговаривать, — заметила мисс Бут.
Мисс Климпсон обуял стыд за совершаемое кощунство, и она с большим трудом удержалась от того, чтобы не сказать правду. Из соображений безопасности она подтянула мыльницу выше колена, и та болезненно врезалась в ногу, напоминая о постыдной лжи.
Но мисс Бут уже отвернулась и теперь открывала ящики одного из бюро.
Прошло два часа, а они все еще занимались поисками. Буква «к» открывала чрезвычайно широкое поле деятельности. Мисс Климпсон выбрала ее именно поэтому, и теперь ее хитрость была вознаграждена. При некоторой изобретательности эта полезная буква открывала дорогу почти во все места. Кроме кроватей, коробок, кейсов, комодов и картин, почти все можно описать как «коричневый», «кожаный», «круглый» или находящийся в «комнате», в «кабинете», в «кладовке», а если учесть, что все полки и ящики были забиты газетными вырезками, письмами и сувенирами, то вскоре у обеих женщин ноги и спины начали болеть от напряжения.
— Я никогда не думала, что может быть столько мест на букву «К», — промолвила мисс Бут.
Мисс Климпсон, сидевшая на полу с растрепавшимися волосами и подолом, задравшимся чуть ли не до того места, где крепилась мыльница, устало согласилась.
— Как утомительно, правда? — продолжила мисс Бут. — Может, остановимся, а завтра я поищу сама. Мне просто стыдно так утруждать вас.
Мисс Климпсон задумалась. Если завещание найдут и отошлют Норману Эркхарту в ее отсутствие, сможет ли мисс Мерчисон перехватить его раньше, чем оно будет снова спрятано или уничтожено? Она не знала.
Скорее всего, уничтожить его невозможно. Сам факт того, что оно будет прислано ему мисс Бут, помешает адвокату это сделать, так как сиделка сможет засвидетельствовать его существование. Но он сможет его благополучно спрятать на неопределенное время. А именно время и было главным во всем этом предприятии.
— Я ни чуточки не устала, — бодро откликнулась мисс Климпсон, присаживаясь на корточки и поправляя прическу. Она принялась механически перелистывать страницы черного блокнота, вынутого из японского шифоньера. Какие-то цифры привлекли ее внимание: 12, 18, 4, 0, 9, 3, 15 и она рассеянно задумалась, к чему бы они могли относиться.
— Мы все здесь просмотрели, — заметила мисс Бут. — По-моему, мы ничего не пропустили, конечно, если нет какого-нибудь потайного ящика.
— А может, она имела в виду книгу?
— Книгу? Ну конечно! Как глупо, что мы об этом не подумали. В детективах завещания всегда прячут в книгах.
«Гораздо чаще, чем в реальной жизни», — подумала мисс Климпсон, но встала, отряхнулась и бодро заметила:
— Вот именно. В доме много книг?
— Тысячи, — ответила мисс Бут. — Внизу, в библиотеке.
— Миссис Рейберн так любила читать?
— Не думаю. Мистер Эркхарт сказал мне, что книги или вместе с домом. Они все в основном старые — знаете, большие тома в кожаных переплетах. Мне ни разу не удалось найти там что-нибудь для себя. Но они очень подходят для того, чтобы в них прятать завещания. И они вышли в коридор.
— Кстати, — заметила мисс Климпсон, — а прислуга не сочтет странным, что мы так поздно бродим по дому?
— Все спят в другом крыле. К тому же они знают, что ко мне иногда приезжают гости. Миссис Крэйг часто оставалась допоздна, когда у нас были интересные сеансы. Здесь есть свободная спальня, я могу оставлять там людей.
Мисс Климпсон не стала больше возражать, и они, спустившись вниз, прошли в библиотеку. Книги на полках и стеллажах стояли здесь сомкнутыми рядами, являя собой плачевное зрелище.
— Если бы он ничего не говорил о букве «К»… — начала мисс Бут.
— То?
— То я бы предположила, что документы в сейфе.
Мисс Климпсон застонала. Конечно же, это очевидно. Если бы она была менее изобретательна… но теперь ничего не оставалось, как искать выход.
— А почему не заглянуть туда? — предложила она. — Может быть, буква «К» относится к чему-то совсем другому. Или, может, это вмешался Джордж Вашингтон. На его похоже.
— Если бы завещание было в сейфе, мистер Эркхарт знал бы об этом.
Мисс Климпсон почувствовала, что попала в сети собственной изобретательности.
— И все же не будет ничего дурного, если мы в этом убедимся, — предложила она.
— Я не знаю комбинации, — ответила мисс Бут. — Конечно, мистер Эркхарт знает. Можно написать ему и спросить.
И тут мисс Климпсон озарило.
— Кажется, я знаю! — воскликнула она. — В этой черной записной книжке, которую я листала, был
