— Так не говори ему, — шмыгнула носом Вера, вытирая лицо ночнушкой, выпрямилась и попыталась привести себя в порядок.
— Я не могу, — парень поморщился, — я обязан говорить ему правду и ничего не скрывать, это входит в вассальную клятву.
— Ух, как все серьёзно, — впечатлённо хмыкнула Вера, — ну скажи тогда, что рассказал мне о его причудах и я смеялась до слёз.
— Я разберусь, — вяло отмахнулся парень, — но мне в любом случае попадет за то, что я вам рассказал о его ранах, он специально напомнил, чтобы я молчал об этом.
— Вали все на меня, — криво усмехнулась Вера, — потому что я волшебным образом вызываю повышенную болтливость. Это, между прочим, цитата из господина министра, так что у него не будет аргументов.
— Я попробую, — чуть улыбнулся Двейн, — когда зайти за бульоном?
— Через пару часиков, — Вера задумалась и посмотрела на телефон, всё это время тихо играющий классику на столе. — Слушай, а можешь передать ему кое-что?
— Конечно, — кивнул Двейн, — что?
— Сейчас, минутку. — Она осторожно выползла из-под горы кружев, села за стол и взяла чистый лист, стала быстро набрасывать схематичные рисунки. Бросила короткий взгляд на заинтригованного Двейна и спросила: — Он один в палате?
— Нет, конечно, — фыркнул парень, — лазарет переполнен, с ним ещё три человека, — понизил голос и иронично пробурчал: — Лежат, бедняги, пытаются делать вид, что спят.
— Зачем? — чуть улыбнулась Вера, Двейн вздохнул:
— Чтобы не переводить посетителям его корявые жесты, у него ещё и с руками… проблемы.
Вера нахмурилась, закончила рисунок и пошла в спальню, откопала в сумке наушники и вернулась в гостиную. Взяла телефон, выключила музыку, быстро просмотрела галерею и махнула рукой — он уже видел всё, что можно и нельзя, так что какая разница. Опять села за стол и дорисовала к своей схематичной инструкции к телефону ещё картинку с наушниками и функциями кнопок. Сложила лист пополам, положила его на зарядный короб, сверху положила телефон и свернутые наушники. Последним сняла с шеи мыслеслов и улыбнулась всё больше округляющему глаза Двейну:
— Всё.
— Вы хотите отдать господину мыслеслов? — Она беззаботно кивнула, он поднял брови: — Зачем?
— Чтобы его понимали, — усмехнулась Вера, подбросила кулон на ладони и пожала плечами: — Эта штука даже свист переводит, с корявыми жестами уж точно должна справиться.
— А вы?
— А я обойдусь, — отмахнулась Вероника, — за пару дней ничего не случится, Барт ко мне не ходит, Эйнис мне все равно ничего хорошего не скажет, а с тобой мы и жестами объяснимся. Как станет ненужен, принесешь обратно, — она в последний раз сжала в руке кулон и положила рядом с наушниками, сделала приглашающий жест.
Двейн поднялся, впечатленно качнул головой и поклонился. Аккуратно взял со стола коробку двумя руками, даже не прикасаясь к остальным вещам, ещё раз склонил голову и ушел через портал. Вера грустно улыбнулась ему вслед и пошла готовить лучший в мире бульон.
* * *Спустя полтора часа бульон был готов, Вера спрятала кастрюлю в холодильник и опять вернулась к своей ночнушке. Распорола центральный шов, отрезала развратные кружева, потом подумала и убрала треть объема необъятно широкого подола, а из отрезанных кусков выкроила пояс и воротник. Когда пришёл Двейн, она тихо напевала под нос, обрабатывая края и мечтая о блаженных временах, когда ей построят швейную машину и этот полутораметровый шов можно будет прострочить за две минуты.
— Госпожа, — Двейн поклонился и с радостной улыбкой протянул ей мыслеслов, Вера нахмурилась и тихо вздохнула:
— Отказался?
— Наоборот, — ещё шире улыбнулся парень, — сказал, что это гениально, и ругался, что сам до этого не додумался.
Вера улыбнулась:
— А чего тогда обратно принёс?
— Это не единственный мыслеслов в мире, — улыбнулся Двейн, сел в кресло напротив и качнул амулет на цепочке, — оказывается, у господина Шена тоже есть где-то свой, он распорядился, чтобы ему принесли, а этот сказал вернуть вам и передать его бесконечную благодарность. — Вера улыбнулась шире и опять уткнулась в шитье, парень иронично вздохнул: — А ещё вам просили передать благодарность парни из его палаты, его секретарь и доктор. — Вера пораженно подняла брови, Двейн развел руками: — Вы спасли от бурной деятельности господина Шена, на самом деле, весь лазарет, если не весь отдел. Что вы ему такое дали? Ну, та черная штука? — Двейн понизил голос и со смесью любопытства и недоумения сказал: — Вы бы видели его глаза, когда я ему это всё принёс. Он сразу вцепился в эту штуку, сунул в уши провода и с тех пор все время смеётся, — Вера округлила глаза и Двейн развел руками, с трудом пытаясь задавить смешок, — а учитывая, что у него рот не открывается, это выглядит довольно… э, жутковато, если честно.
Вера попыталась это представить и прикусила губу, мысленно убеждая себя, что господину министру там вовсе даже и не весело, потом поймала взгляд Двейна и они оба сдавленно рассмеялись.
— Ну так что это? — опять спросил парень, Вера вздохнула:
— Многофункциональное средство связи, — Двейн нахмурился, она махнула рукой, — это показывать надо, а не рассказывать, можешь взять, поиграться, скажешь ему, что я разрешила.
— Шутите? — фыркнул Двейн, — я не рискну отбирать у него эту штуку, он опасен даже в том состоянии, в котором находится сейчас. К тому же, получив её, он стал удивительно приятным пациентом — лежит себе спокойно и тихо смеётся временами, никаких больше требований подать ему половину разведуправления немедленно, никаких попыток высказать всему отделу, что он думает об их профессиональных и личных качествах, по-моему, он даже про драку забыл, Артур прихромал к нему, помялся возле кровати и ушёл, господин не обратил на него внимания.
Вера довольно улыбалась и неспеша шила свой халат, Двейн пожал плечами:
— Ладно, я понял. Покажете мне тогда попозже, когда господин выпишется?
— Хорошо, — кивнула Вера, Двейн помялся, стрельнул глазами на рамку портала и наклонился ближе к Вере, понижая голос:
— А можно личный вопрос?
«Чёрт, это всегда плохо кончается…»
— Давай, — насторожено кивнула она.
— Правда, что в своем мире вы были жрицей?
— Что? Нет, конечно! — Она фыркнула, вздыхая с облегчением, Двейн смутился:
— По отделу ходят слухи… разные, — он пожал плечами, — там же никто не знает, что вы Призванная.
