— Твоей вины, Алексей, я не вижу, ты хотел как лучше. Так что Род Петровых конкретно к тебе не имеет претензий. Лучше скажи мне про другое. Вот извинится Его Величество перед моим сыном, а дальше что? — он пристально смотрел на меня. — Нас преследовать не будут? Не заявятся снова те две бешеные бабы или, не дай бог, кто похуже? У нас Димка подрастает…
— Во-первых, Александр будет находиться под покровительством Рода Пожарских. — ответил я. — А во-вторых, я больше подобного не допущу, дядя Володя. Обещаю.
Петровы опять начали переглядываться, а потом Петров-старший пошептался с женой.
— Хорошо, Алексей. — он встал и протянул мне руку, которую я и пожал, тоже поднявшись. — Тебе мы верим. А как уж там дальше сложится… Тем более, выхода-то другого у нас всё равно нет. Шурку с собой в Москву заберёшь?
— Да. — выдохнул я с облегчением, заметив, что и Прохор, сидящий рядом, расслабился и откинулся на спинку дивана.
— Когда назад собираетесь?
— Завтра вечером планировал. — ответил я. — Надо и в свою усадьбу заскочить, соскучился по малой родине…
— Добро, добро… На ужин не останетесь?
— Нет. И еще раз извините за сад, я правда не хотел… — у меня зазвонил телефон. — Извините.
Меня хотел слышать Цесаревич.
— Лёшка! — тон отца не предвещал ничего хорошего. — Отцу после твоего гнева совсем плохо, срочно возвращайся из своего Смоленска! Вертолёт уже в пути! Ты реально деду сможешь чем-нибудь помочь?
— Я… я… не знаю! Постараюсь! — растерялся я.
— Деда твоего Лебедев смотрел, говорит с доспехом полная беда, обычная медицина не поможет. Всё бросай и вылетай. Ты меня понял?
— Понял, пап, понял! — я заметил, как из столовой выходят Дворцовые, которым Михеев шепотом раздавал указания. — Сразу вылетаю. Обещаю, сделаю всё возможное.
— Ждём! — Цесаревич отключился.
Все присутствующие смотрели на меня с тревогой.
— Малая родина отменяется, за мной сейчас прилетит вертолёт и отвезёт в Москву. Владимир Александрович, отпустите Александра с моей охраной? Жить он пока будет в моём особняке.
— Хорошо, Алексей Александрович. — кивнул он.
— Прохор, ты со мной?
— Конечно.
— Владимир Иванович, — повернулся я к Михееву, — Александр Владимирович на вашем попечении. — тот кивнул.
А через пятнадцать минут за окном послышался шум подлетающего вертолёта…
Глава 6
Полёт до Москвы на вертолёте Ми-8ПС занял чуть больше двух часов вместе с дозаправкой на каком-то аэродроме. Всю дорогу с Прохором мы не разговаривали, сидя в роскошных кожаных креслах с гербами Романовых, каждый думал о своём.
Ещё в усадьбе Петровых мой воспитатель, как только я ему сообщил о причинах столь экстренного возвращения в столицу, тяжело вздохнул и сказал:
— Не дай бог, Лешка, случится непоправимое. Родного же деда… Ты себе сам не простишь… А уж про Род я вообще молчу. Остаётся надеяться на лучшее…
Ответить мне на это было нечего. Действительно, из-за моей несдержанности мог умереть родной дед. Не говоря уже о том, что он был при этом ещё и Императором Российской Империи. Видимо, мой гнев стал сильнее, или у моих родичей к нему особая восприимчивость. Нет, последнее вряд ли. Тогда, с Гагариными, никому из Романовых плохо не стало, да и отец после четверга, как я понял, чувствует себя достаточно хорошо. Значит — гнев однозначно стал сильнее. Правильно меня Прохор монстрой зовёт, надо себя лучше контролировать. Но как это сделать, черт возьми? Успокоительное пить? Или тренироваться больше, чтоб времени на дурные мысли не оставалось? На спермотоксикоз жаловаться грех, с этим делом у меня всё в порядке. Может с психологом каким пообщаться из Тайной канцелярии по поводу управления гневом? Так стрёмно как-то, ещё слухи пойдут, пусть даже и в Роду… А оно мне надо? С другой же стороны, раскаяния, как такового, не было и в помине, все мои вспышки гнева были по делу, по крайней мере, мне так казалось, — что с Гагариными, где Романовы сами остались довольны произошедшим, что с Куракиным, что с Юсуповыми. Позавчерашний случай с дедом не был из ряда вон… Бабке так вообще повезло, что её там не было, точно бы вперёд ногами из кабинета вынесли. Да и мне повезло — если бы бабуля подвернулась мне тогда под горячую руку, жизнь моя была бы яркой, но очень короткой…
И вообще, Алексей, что за уныние и самокопание? Что сделано, то сделано. Ошибкой всё случившееся не назвать, так сложилось, но в будущем надо просто учитывать все варианты развития событий и последствия. Самое главное — не дать Романовым сыграть на твоём «чувстве вины», а такие попытки последуют в любом случае. Соберись, Лёшка! Ничего страшного ещё не случилось! И надо с оптимизмом смотреть в завтрашний день, а не копаться в прошлом! Главное — чтоб дед до моего приезда не помер!
Так что, когда вертолёт приземлился на территории Кремля, недалеко от Царь-пушки, я был спокоен, собран, и готов к великим свершениям!
Нас с Прохором встретил Цесаревич.
— Пойдёмте скорее, отцу стало ещё хуже. — он чуть ли не бегом повёл нас в Малый Кремлёвский дворец.
На третьем этаже, в роскошной гостиной покоев Императорской четы, было не протолкнуться — о чем-то шептались брат Императора, Великий князь Владимир, и мой родной дядька, Великий князь Николай Николаевич, рядом, с грустными лицами, стояли мои сёстры — Мария и Варвара, в уголке скромно пристроились Пафнутьев с Лебедевым, а про малознакомых мне людей с притворно-кислыми рожами и говорить не стоило. При нашем появлении Маша с Варей заулыбались, а вот лица Великих князей помрачнели.
«Явно знают, кто на Императора „гневаться“ изволил…» — подумал я, и протянул дядьке с двоюродным дедом руку.
Несмотря на мои вполне обоснованные опасения, руку они мне пожали, сухо кивнув. Пафнутьев с Лебедевым были более вежливы, и при рукопожатии улыбались. С сёстрами обнялся.
— Закончил? — хмурый отец открыл дверь в Императорские покои. — Дед ждёт.
Быстро пройдя до конца огромной гостиной, мы зашли в одну из спален, в которой на кровати лежал дед, а рядом, в кресле, сидела бабка. Кулаки начали непроизвольно сжиматься.
«Твою же!.. Алексей, держи себя в руках! Только не сорвись!» — начал я себя уговаривать, пытаясь сосредоточить своё внимание только на деде.
Да… Выглядел он и правда очень плохо. Это была бледная копия того крепкого старика, которого я видел ещё позавчера, — серый цвет лица, испарина, потрескавшиеся губы, чёрные круги под глазами и тусклые запавшие глаза, смотревшие на меня с некой долей равнодушия.
— Маша, выйди. — еле слышно приказал он.
Императрица резко встала, хмыкнула, посмотрев на меня, и покинула спальню.
«Алексей, не заводись! Всё потом…» — выдохнул я.
— Присаживайся, внучёк. — прошамкал пытающийся улыбнуться Император, глазами указывая на освободившееся кресло. — В ногах правды нет.
Я уселся, и тут вдруг мне так жалко
