— Мелкая… — как-то потерянно позвал Эринир, растерявшись от этакого зрелища.
Да, тролля можно понять — плачущей он меня видел реже, чем духов предков. И собственно, что с таким явлением делать, не знал так же.
Мне же… Умом-то я понимала — нужно успокоиться, но сердце… Сердце в сей момент, словно старый тысячелетний дуб, готовящийся встретить свою последнюю осень, скидывало остаток листвы-ожиданий. Все что мы с Демирином планировали, все о чем мечтали, к чему стремились… Предсказание перечеркнуло все. И интуитивно я ощущала — исполнение его не за горами. За этими рыхтовыми горами Забвения Фей, так мешающими андрогинам для передислокации основных сил.
Отвернувшись от взволнованных парней, я уткнула лицо в подушку и позволила себе несколько минут слабости для принятия решения. Самого сложного и "себяразрушающего" решения в жизни.
Янтарные слезы… Я ведь изучила не только родословную ненаглядного, в попытке отыскать разгадку самостоятельно, но и все, что только связанно с его тотемом. Ставшим в одночасье фольклорным элементом в наших краях. И узнала… Узнала, что предел бессмертия у пташек есть. А слезы эти спасительные, та грань, которую уже не переступить и не воскреснуть. Значит… он пожертвует собой ради того, чтобы вернуть меня, а сам… Что там сам додумывать не стала, поскольку не хочу представлять такое даже мысленно.
Рыхта с два, родной, я позволю тебе сие сотворить.
Мрачная решимость, коя в последние дни прямо-таки распихала всех прочих претенденток на трон в мой душе, расцвела чертополохом, осознала свое величие и приказала завершать со страданиями. Успеется…
Приподнялась я уже перестав орошать мебель рарха слезами скорби по загубленному будущему. И даже оправдание себе нашла — в конце концов, если у моего отца получилось пережить такую утрату, то и Демир справится. А я вот… Я просто не смогу иначе.
На демона поглядела с отчаянной лихостью и проговорила ломким после испытанного потрясения голосом:
— Завтра… Поцелуй состоится завтра.
ГЛАВА 22
Не верь мне…
Отрыв глаза Демирин из рода Алых Фениксов (сколько не отрекайся, а природу не перекроишь) с прискорбием осознал — где-то в своей недолгой, но вполне себе насыщенной жизни, он определенно согрешил. Причем, по крупному. Да так, что богиня Созидания задалась целью теперь в сии грехи ткнуть оборотня клювом. С чего вдруг в его, несклонную к самокопаниям голову, закрались такие мыслишки? Все оказалось просто и одновременно до одури сложно. Ведь неуемная невестушка… При этой мысли Феникс отдельно возвел очи к выбеленному потолку и пообещал сам себе — если Фирсен вляпается в очередную неприятность (а она вляпается всенепременно) он, наконец, со спокойной душой прожжет портал, и даже особо не спрашивая согласия некоторых синиц, "обраслетит" свою колючку и запрет дома. На перевоспитание. Мыслеобразы, которые изголодавшаяся мужская фантазия тут же подкинула парню, соблазняюще намекнули, дескать, процесс сей спешки не жалует, и грозит затянуться к их обоюдному удовольствию.
— Хм, — стоит признать, оборотень не стал спорить с собственными выводами, и устало потерев виски, на кои пришелся основной магический удар, соглашаясь, резюмировал: — Точно запру. И точно перевоспитаю.
А после, позволив себе еще одну мечтательную улыбку, резко сел и огляделся, с прискорбием констатировав:
— Как я и думал, никого нет.
Гнетущую тишину хотелось нарушить хоть бы собственным голосом, потому как усыпляющее заклинание, которое на него, судя по всему, навесил тролль, продолжало пытаться утащить парня в омут приторно-сладких сновидений. В омут не хотелось, пусть и обманчиво-спокойный. А вот разобраться в том, куда понесло его Воительницу, очень даже.
— Итак, что мы имеем? — выдал Мир, задумчиво пытаясь прощупать остаточные следы воздействия. Сделать сие оказалось не так уж и просто, поскольку организм Демира и впрямь находился в плачевном состоянии, в народе именуемом — свеж, как могилка на погосте. Посему заклинание практически подстроилось под естественный недосып оборотня, но… Вот за это "практически" Феникс и уцепился, едва ли, что хищник когтями в загривок жертвы. — А имеем мы следующее, — в притворном спокойствии проговорил молодой нелюдь, когда справился с удивлением, поскольку засек след остаточной магии далеко не только тролля.
Резко наклонившись, и запустив руку под постель, Демирин без труда извлек из недр подкроватного пространства помятый жизнью листок, на котором значилось сегодняшняя дата и время встречи. Причем, даже если бы он не знал злополучного адреса Медяшки, то уж магию… Ее огненный маг запомнил распрекрасно.
— А оная уже, небось, в самом разгаре, — сверяясь с часами, стрелы которых в полумраке мог разглядеть индивид лишь с нечеловеческим зрением, зло ухмыльнулся парень. — А-то и вовсе моя зазноба спешит обратно, — через пару секунд напряженных раздумий, заключил Мир, повторно сминая прочитанное послание, непредназначенное для его персоны, с трудом сдерживая желание спалить бумаженцию к рыхту, — Что ж… Не стану портить планы своей награды. Поглядим, что из этого выйдет, — заключил Феникс и вновь улегся на постель, прикрыв глаза.
Предстояло подумать. О многом. И самое главное, не выказать вереницу этаких умозаключений ненаглядной, когда ее нелегкая обратно принесет. И тролля не пришибить ненароком за то, что поспособствовал, так сказать, сему побегу.
— В общем, я буду собой весьма горд, если сдержусь — сообщил доверительно пустоте оборотень, принимая вид расслабленный, не позволяя обрушить мощь огненной своей сути на некромантское пристанище.
Будущий родич таких душевных перипетий не оценит точно. И припоминать станет сию несдержанность лет так ближайшие десять. Чего уже сам Демир не осилит…
— Что ж ты, Лиани, столько раз на одни и те же грабли? Уже весь лоб одна сплошная шишка, а туда же, — с горечью пробубнил парень, прислушиваясь к шорохам возле входной двери.
А вот и заговорщики пожаловали…
* * *Обратная дорога размывалась ручейками слез, застившими глаза. А нужно было успокоиться и собраться. Вряд ли Феникс оценит мой внешний вид, когда проснется. Его и так нелегко провести, и опухшая физия в этом не поможет точно.
Но вопреки здравым думам, унять слезобурлящий поток не выходило. И только мрачное молчание Рина, безропотно подставившего плечо, пока я сбивчиво излагала суть материнского предсказания, удерживала от откровенного вытья. Хоть и хотелось. Кричать, крушить, бесноваться, рвать на себе волосы, а после упасть безжизненным комочком на пол и закрыть обессилено пустые, выплакавшие все глаза, дабы ощутить… Ничегошеньки не ощутить. Ни боли, ни отвращения к своей задумке, ни страха за то, что она не удастся, и мой любимый оборотень даже после такого не отступится.
— Мне это не нравится, — бросил Эринир, когда я в очередной раз предприняла попытку сделать судорожный вздох.
Однако воздух, вопреки природе, заталкиваться в легкие не спешил. Отчего голова разболелась жутко и
