— Брось, — не предала значения сказанному Видящая, — важен скрытый потенциал. Именно над ним так трясутся андрогины.
Дроу кивнул, принимая ее правоту, и скомандовал:
— Пора.
Арисия явно оказалась солидарна, радостно хлопнула в ладоши, отцепилась от своей "подпорки" и виляющей походкой двинулась ко мне. А подойдя, с придыханием прошептала на ухо:
— Кстати, угадай, кто помог твоей матери убраться за грани?
От произнесенных слов, душа разлетелась на части, руки непроизвольно рванули к лживой гадине, и закралась мысль, что путы добрались до носа, решив отобрать приток воздуха.
— Я сделала это первым делом, после того, как перволюды выпустили меня из плена, попутно разъяснив, насколько легко выпить жизнь ребенка-побратима, — продолжила Зараженная, упиваясь моей реакцией. — Конечно, пришлось повозиться. Я не знала, что Арсения беременна. И ребенок этот настолько силен, что защищал мать до самого рождения, блокируя большую часть воздействия, но… Ты не всесильна, не стоило об этом забывать, — договорила вкрадчиво, и ткнула пальчиком мне в грудь.
Этого хватило, чтобы тело потеряло равновесие, и словно во сне, замедленно стало заваливаться назад. Но пола не достигло. Я замерла, левитируя вертикально, устремляя взор в закопченный взрывом свод потолка.
Надо же, а ведь всю жизнь считала, что это я повинна в маминой смерти, и корила себя, не жалея. А оно вон как все вышло на самом деле…
Мысль была последней, прежде чем проклятая магия затмила сознание.
Что ж, так даже лучше. В пустоте нет места разъедающей, невыносимой боли.
* * *Демирин из рода Алых Фениксов давно смекнул — ему не постичь загадочную душу своей второй половины. И он мирился с ее причудами, затыкая подальше и собственнические замашки, и свой авторитет, и даже главенство. Как говорится, у сильного мужчины и женщина должна быть под стать. Но не до такой же, рыхт его, степени.
Желание Лии самозабвенно защищать всех и вся, просто перешло все немыслимые масштабы. И если поначалу он еще пытался отнестись к новому фортелю со снисхождением, то теперь жалел об этом всем естеством. Включая птичью сущность.
— Ну, судя по тому, что поисковые чары не фиксируют ни Лианель, ни сирину Дельтан, я могу смело предположить — они уже встретились. И вряд ли везение на стороне Фирсен, — мрачно возвестил Волин, бросив гиблое дело по сотворению поисковиков. А после, скривившись, зло процедил: — Я должен был догадаться.
— Головой нужно думать, а не… — сорвался Аскрин, так и не усевшийся за стол. — Я тебе сразу говорил, что-то с ней не чисто. А ты заладил: гордость Союза — участвовала в сражении, незаменимый сотрудник. Знаю я, в каком месте, она у тебя не знала замены.
— Это было давно, и к делу не относится, — рявкнул в ответ эльф, в глубине души, согласный с нападкой. Их история с Арисией хоть и закончилась еще в том году, однако же он продолжал давать слишком много воли, что чувствам, что ей… Не видя очевидного.
— Я одного не могу понять, — подчеркнуто спокойно проговорил Лир, внутренне холодея: — С чего ее вообще понесло на подвиги? — и посмотрел, естественно, на Демирина.
Фениксу хотелось выдать в ответ нечто едкое, на тему яблоко от яблони и прочее. Но он поступил коварней — весьма красноречиво уставившись на песчаника, в притворном одобрении молвил:
— Этот вопрос лучше задать нашему незаменимому дипломатическому миссие.
— И? Считай, задал, — перевел хмурый взор отец Лиани непосредственно на упомянутого демона, который еще и от сравнения со святым был раздражен.
Однако пристального отцовского осуждения не вынес даже такой черствый до чужих бед песчаник, и, потупившись, тихо проговорил:
— Она знает предсказание.
— Какое еще предсказание? — поинтересовались одновременно и Волин и Чарчер, заметив, как побледнели мужчины рода Фирсен.
А когда пытливость их оказалась удовлетворена, ректор РАМИиЗ задумчиво проговорил:
— Все равно не сходится. Несмотря на импульсивность сирины Лианель, ее нельзя обвинить в легкомыслии. А ведь из всего выше озвученного, ей полагалось напротив, бежать куда подальше, а не лезть на рожон. С чего вдруг, она сама…
— Она все спланировала. Определенно. Даже сегодняшнее представление, — не дал договорить дяде эльфооборотень, поглядывая на осунувшееся лицо друга с тревогой. — Словно обрубая себе мосты для отступления. Осознано стремясь исполнить предначертанное.
— В этом мало логики, — скривился Сейхери средний. — И еще меньше пользы.
— Лишь на первый взгляд, — заключил до этого предпочитающий позицию слушателя правитель Рандии, не пожелавший оставить своих подчиненных. — Как ты сам заключил, брат мой, девушка заслуживает восхищения своим умом. И если она умышленно направилась к андрогинам, значит, смысл есть. Просто она поняла его первой…
— Я безмерно горд, что все так лестно отзываются о побеге моей дочери, — холодно напомнил о себе Лир, — но прошу не забывать, что он может стать фатальным. И не только для нее, если у перволюдов получится разрушить колдовство фейри. Поэтому ситуацию необходимо скорректировать. А мы теряем время.
Чевиан кивнул, не желая спорить со Знающим и миролюбиво заключил:
— Как понимаю, вам потребуется подмога. Сколько ты сможешь перекинуть солдат? — обратился уже к Миру, который от волнения, сковавшего внутренности тошнотворным спазмом не сразу его расслышал.
Тотем требовал воли и подвигов. И парень не сомневался, что последних предстоит с избытком.
— Тут скорее загвоздка в том, куда перекидывать, — вмешался нервно Аскрин. — Он ведь ее не чует.
— В человечьем обличье нет, — парировал Чар, будучи оборотнем куда более опытным, — но от второй его стороны она закрыться не способна. Это даже не магия, это природа. У нее свои законы. Так что давай, Феникс, бери след.
Стоит ли говорить, что дважды его понукать не пришлось.
ГЛАВА 26
Хочешь насмешить Бога? Расскажи ему о своих планах…
Тело плыло и качалось, удерживаемое путами проклятой магии. И виделась я себе в этом мрачном перемещении — корабельной доской, уцелевшей после крушения и дрейфующей по обманчиво тихой воде. Темной, вязкой с множеством чудовищ, притаившихся на глубине. Действительность от воображения отличалась кардинально, поскольку здесь монстры прятаться и не думали…
И пусть веки столь же крепко держало закрытыми проклятье, а сознание туманила отравленная магия, но… Все шорохи, отрывистая, гортанная, более подходящая очеловеченному животному речь, появившихся словно из ниоткуда андрогинов, спорящая с кем-то Арисия, поутратившая самоуверенности, не давали отделаться от мысли, что сновидения куда более безопасны. И нужно бы сдаться. Провалиться в них с головой, поскольку там, в реальности меня ничего не держит, а задуманное я могу исполнить и так…
Малодушие проходило. Было оно жадным, и с каждым своим неудавшимся наступлением, пыталось захватить с собой кусочек моей веры в свою правоту, однако я не сдавалась. Из врожденного и выстраданного упрямства, кое, думается мне, останется рядом даже на алтаре, я сопротивлялась чарам, не желая уходить в темноту неведения.
К слову, левитировала я не так
