Она встала из-за стола и подошла к окну. Абрикосовый сад, не огороженный ни забором, ни сетью, тянулся далеко-далеко, туда, где зеленая весенняя земля врезалась в синеву неба, где шипели волны, набегая на скалы, и чайки горланили с веселой тоской о том, что впереди лето. А она, Алита, будто бы так и жила в вечной зиме, которая никак не желала проходить.
- Что - ты? - она не услышала, как Хариндер подошел, и неожиданное появление заставило ее вздрогнуть.
- Что я начинаю любить другого человека, - промолвила Алита, и слова, которые так долго копились в ее душе, произнеслись очень легко. Хариндер прикоснулся было к ее плечу и тотчас же убрал руку.
- Знаешь, я думаю, тебе все-таки следует завершить начатое, - сказал он. - Понимаешь, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Но если ты прекратишь поиск сейчас, то это будет мучить тебя до конца жизни.
Алита прекрасно понимала его правоту. Пока светит солнце, и цветут абрикосы, никто не вспоминает о прошлом. Но весна не будет длиться вечно. Начнутся дожди, которые смоют с листвы зеленую краску, дни станут короткими, а вечера и ночи - бесконечными, и тогда ничто не поможет избавиться от мысли «А если бы я все-таки…»
- Ты прав, - откликнулась Алита. Обернувшись к Хариндеру, она некоторое время молча смотрела ему в глаза, а потом молниеносным движением выбросила руку вперед и ткнула пальцами в его висок, создавая нить, соединяющую их разумы.
Артефактор дернулся, пытаясь освободиться, и не смог. На мгновение Алите показалось, что светло-зеленая радужка в его глазах полностью исчезла, настолько расширились зрачки. Он дернулся снова, но так и не сумел разорвать нить. Алита довольно кивнула, и, когда артефактор со вздохом рухнул на пол, помедлила и присела рядом.
Она давно перестала быть легковерной девчонкой, которую муж-психопат доводил до истерики. Иногда Алите казалось, что она становится животным, очень хитрым и очень опасным - иногда это был единственный способ выжить. Хариндер казался вполне искренним, но Алита все равно чувствовала какой-то подвох.
Закрыв глаза, она сосредоточилась на золотой нити, соединяющей их виски, и скользнула в сознание артефактора, в надежде увидеть и прочесть его мысли.
Ее встретила тьма. Непроницаемая, бесконечная, слежавшаяся пыльными пластами. Тьма, возникшая еще до начала времен. На миг Алите показалось, что она задыхается: тьма была чем-то, что не имеет никакого отношения к миру людей, и это было самым жутким.
Алита с трудом подавила в себе желание вырваться на поверхность, разорвать связь с Хариндером и спасаться - в последний момент она поняла, что тьма все-таки не была пустой. В ней таились какие-то бесформенные образы, и, сфокусировав взгляд на одном из них, Алита вдруг рухнула куда-то вниз, в воспоминание.
- Ты не человек, мой мальчик.
Говоривший, высокий мужчина средних лет, облаченный в темно-красный шервани, какие носят амрутские чиновники, сидел за длинным столом, заставленным колбами и пузырьками с разноцветным содержимым. За его спиной висело зеркало: в отражении Алита увидела Хариндера - юного и испуганного.
- Кто же я, господин Ларикеш? - его голос жалобно дрогнул. Ларикеш усмехнулся и покачал головой.
- Ты Паукка, Хариндер. Носитель тьмы, - он сунул руку под стол и извлек короткий изогнутый меч. Рукоятка была обильно украшена золотой вязью и драгоценными камнями. - Скорее всего, ты был инфицирован еще в утробе матери. По закону я обязан вспороть тебе живот прямо сейчас. Так с подобными тебе поступают испокон веков.
Похоже, артефактор быстро взял себя в руки. Если хотят убить, то убивают, а не вступают в диалог.
- Но вы этого не сделаете, господин Ларикеш, - твердо сказал он. - Почему?
Ларикеш положил меч на стол и задумчиво провел пальцами по лезвию.
- Мне претит убийство, мой мальчик, - признался он. - Тем более, для тебя есть менее жуткий способ.
- Какой же? - торопливо спросил Хариндер. Ларикеш смерил его тяжелым пронизывающим взглядом и сказал:
- Ты будешь жить без опасности для себя и окружающих ровно до той поры, пока не встретишь любовь, - должно быть, Хариндер изменился в лице, потому что в глазах Ларикеша мелькнуло сытое удовлетворение. - Никогда никого не люби, юный Шьям Фракаш. В противном случае… - он задумчиво посмотрел на лезвие меча и припечатал: - вспоротый живот покажется тебе сказкой. Равно как и той, которую ты полюбишь.
Тьма взметнулась вокруг Алиты чернильным облаком и повлекла дальше, дальше - чтобы выбросить в крошечную комнату, всю обстановку которой составляла койка, небрежно прикрытая рваным одеялом, и грязное зеркало на стене. Обнаженный по пояс Хариндер стоял рядом с ним, устало смотрел на себя и подбрасывал на ладони небольшой огненный шар. Алита знала это боевое заклинание: огонь не причиняет вреда ладони, которая его держит, но охватывает противника сразу же, как только прикоснется к нему.
- Никого никогда не любить, - еле слышно произнес Хариндер, и Алита увидела, как в его ауре, в области сердца, скапливается чернота. Хариндер зажмурился и резким движением вдавил огненный сгусток в эту тьму.
А потом чернильное облако вынесло Алиту в тот самый зал с диковинами и чудесами, в который она пришла час назад. Хариндер стоял возле письменного стола, держал в руке стопку исписанных листков, и вид у него был ошарашенный.
- Это может сработать, - с надеждой прошептал он. - Если использовать цепные артефакты и позволить вирусу окончательно внедриться и развиться, то… То тогда Паукки, вызрев, выберутся и уничтожат друг друга, - Хариндер умолк, вглядываясь во мрак за окном, и каким-то мертвым голосом промолвил: - Господи, помоги мне.
В следующее мгновение Алита увидела себя, стоящую на пороге кабинета артефактора во дворце принца Хашивана. Это было странно: видеть себя одновременно своими и чужими глазами - и эти чужие глаза видели, что она прекрасна, и что Хариндер больше не сможет бороться - да это уже и не нужно. Он смотрел, и темное пятнышко в ауре Алиты испуганно ерзало под его пристальным взглядом, чуя соплеменника.
А
