Значит, у него все-таки получилось уничтожить обоих Паукк. Значит, он теперь был свободен. Алите хотелось обнять его и сказать, что он достоин самого большого счастья, что у него все будет хорошо - но она прекрасно понимала, что никакие слова не помогут его ране затянуться.
- Ну что? - устало произнес Хариндер, потирая висок. Нить оставила едва заметное пятно на коже. - Ты довольна тем, что увидела? Теперь ты убедилась, что…
Он замолчал, устало махнул рукой и поднялся с пола. Алита смотрела на него и понимала, что артефактор все-таки использовал ее вслепую - но она испытывала к нему только искреннее сочувствие и понимание.
Хотя бы потому, что Хариндер действительно любил ее. С самого начала и до этой минуты.
- Почему ты не сказал сразу? - спросила Алита и тотчас же одернула себя: вопрос звучал как обвинение. Хариндер вздохнул.
- А ты бы мне поверила?
Алита пожала плечами. Хариндер понимающе кивнул.
- Вот именно.
Несколько минут они молчали, глядя друг на друга и прекрасно понимая, что никакие слова уже ничего не исправят. Затем Хариндер протянул руку, помог Алите подняться и сказал:
- Тебе лучше уйти в свою комнату. Нам надо… побыть одним.
***День медленно склонился к тихому вечеру, пронизанному закатным солнцем. От деревьев протянулись длинные темно-зеленые тени, гудение пчел стало тише, а запах абрикосов - насыщенней и глубже. Алита сидела в своей комнатушке и впервые за очень долгое время действительно не знала, что ей делать. Если раньше у нее был хоть какой-то план и порядок действий, пусть и весьма неприятных, то теперь их сменила пустота.
Забравшись в голову Хариндера, Алита узнала правду и потеряла одного из немногих близких людей. Ей не хотелось так думать, но она была почти уверена в том, что артефактор потерян для нее навсегда. И это было горько и больно.
Когда солнце скрылось, и сад погрузился в густые сиреневые сумерки, в дверь деликатно постучали. Алита вздрогнула и обернулась, ожидая увидеть на пороге Хариндера, но в комнату вошла механическая мадам Сафрани с подносом. Поклонившись Алите, она опустила поднос на кровать и сказала, указывая на большой бумажный сверток:
- Милорд Хариндер уехал час назад. Он просил передать вам вот это.
- Что это? - осведомилась Алита. Сейчас, в сумерках, мадам Сафрани казалась живой - живой и печальной.
- Не знаю, миледи, - откликнулась она. - Прикажете зажечь лампу?
- Да… - неожиданно замялась Алита. - Да, пожалуй…
Мадам Сафрани вышла и вскоре вернулась с изящным светильником. Снова поклонившись, она поинтересовалась, не нужно ли миледи чего-то еще, и, получив отрицательный ответ, покинула комнату. Когда в коридоре стихли шаги, Алита взяла сверток и, разорвав бумагу, увидела уродливую глыбу разрыв-камня и сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный длинными ломкими буквами.
«Дорогая Алита!» - прочла она и вдруг опустила письмо. На миг Алите стало страшно, но она довольно быстро совладала с собой и стала читать дальше.
«Дорогая Алита!
Разрыв-камень, который я тебе передаю, необычен. Он отправит тебя туда, где в данный момент находятся наши друзья - Этель и Амиран. Я искренне надеюсь, что они живы, и вы сможете продолжить поиски.
Честное слово, я не знаю, что еще сказать. Может быть, все дело в том, что у любви нет слов - есть только клыки и когти, которыми она наносит раны, и никакие слова, даже самые правильные, не заставят эти раны затянуться. А мы сейчас ранены оба. И я жалею только о том, что не смог сделать тебя счастливой и не смогу отблагодарить за то, что ты вытащила из меня тьму.
Найди своего любимого. Я думаю, это единственное, что принесет тебе успокоение. Не стану говорить, что все будет хорошо. Стану просто в это верить.
Прощай».
Алита уронила руки на колени и несколько минут сидела просто так, без единой мысли в голове. Потом она бережно сложила письмо и взяла разрыв-камень, готовясь активировать его - но в это время чей-то взгляд, живой, горячий и заинтересованный, хлестнул ее по затылку.
Обернувшись, Алита вполне предсказуемо увидела пустую комнату. Подняв светильник, она подошла к зеркалу - в отражении не было ничего необычного, но чувство, что за ней пристально наблюдают, никак не хотело уходить. Алита всматривалась в свое побледневшее лицо, надеясь, что за ним вдруг проступят какие-то другие черты, но ничего не происходило, и отражение не менялось. Зачарованная им, Алита негромко сказала:
- Кто там?
Никто не ответил. Снаружи доносился едва слышный шелест волн - море облизывало бока полуострова - но в доме царила тишина.
- Огюст-Эжен, - внезапно промолвила Алита. - Это ты?
Никто не ответил. Минуты тягучего ожидания тянулись и тянулись, Алита всматривалась в свое отражение, пытаясь увидеть за ним другое лицо, но ничего не менялось. И лишь потом, когда она медленно подняла руку и прикоснулась к стеклу, зеркало высветилось изнутри золотистым брызжущим пламенем, на долю секунды явив очертания земного мегаполиса и человека, чье лицо осталось скрытым в тени. От его силуэта веяло зимней, пронизывающей до костей стужей, тяжелый зубастый обруч короны сверкнул тусклым золотом, и Алита ощутила такой бесконечный, всепоглощающий ужас, что отшатнулась в сторону и швырнула в зеркало светильник.
Зеркало рассыпалось ливнем пылающих осколков, и Алита рухнула на пол, закрывая голову от огненных брызг. Коронованная тень почти шагнула в комнату - и иссякла, растаяла, погасив огонь. Алита лежала на полу, молилась, одновременно плюясь самой грязной бранью на всех, известных ей, языках и хотела только одного: пусть все закончится.
Когда треск угасающего пламени смолк, Алита поднялась с пола и подошла к пустой раме. Почерневшее дерево источало вполне отчетливый запах сгоревшего артефакта.
Что - или кто? - пыталось пройти сквозь него? В свое время Алита перелопатила множество книг по магии и артефакторике, от новейших до самых древних, но нигде не говорилось, что зеркала могут быть артефактами или иметь самостоятельную магическую силу. Несколько минут Алита стояла молча, задумчиво водя
