— Никого я не корчу! — отмахнулся Петр, раздосадованный, что его маневр засекли, — сам сказал силу не светить.
— Стихийникам, да. А ты давай, на всю катушку, чтоб никакая мелочь не проскочила.
— Кто бы говорил! — встрял Митя, — сам первый засветился!
— Не удержался! — отмахнулся от замечания огневик, — так вышло…
* * *Чаур со своей задачей справился, можно сказать, играючи. За следующий час, кто только не пытался проскочить в мир живых.
Первыми рванули злыдни. Мелкие такие существа, не крупнее тыквы. Тело у них было круглое, покрытое короткими черными иглами, а лапки маленькие, тонкие, из-за того, что передвигались они перекатываясь. Выскочили из ямы фонтаном и горохом рассыпались в разные стороны. И сгорели так же быстро, стоило только чауру сделать по поляне несколько движений, схожих на танец. Однако, один из злыдней перед смертью достиг цели, успев запульнуть иглой в огневика.
— Ты нарочно дал ему попасть в меня! — взвыл Николай, выдирая из ноги иглу.
— Беспочвенное обвинение! — ухмыльнулся Петр, — их было слишком много! Не уследил!
— Врешь! В твою драгоценную Степушку летело с пару десятков! — все рычал огневик, потирая раненное место.
— Так это же Сте-е-е-пушка!
— А Манару зачем прикрыл? Она тебе на кой хрен сдалась?!
— Я военный! — вспылил Петр, — научен в первую очередь защищать женщин и детей! Ты что, грудной и беспомощный?
— Нет, не грудной! Но я рассчитывал на тебя! Ты обязан прикрывать тыл!
— Ты правда в это веришь? — не выдержал лесник, — что мы будем защищать твой зад? После всего?!
— Ну хорошо, мужики, тогда за каждую подставу, буду на Слагалице узоры выжигать! — процедил Николай.
— Не сделает он мне ничего! — заявила Степка, — он для своей Нидары тело бережет. Пустые угрозы.
— Распишу под хохлому! — оскалился негодяй, — а она на Полянке все залечит!
— Не-а, не залечит! — Степка едва сдержала порыв зло рассмеяться. А оказывается, в плохом тоже есть положительные стороны, — иссяк целебный эффект, Ко-лень-ка… А ты чего расплакался, ножке ва-ва?
— Сучка!
— Да он неудач опасается, — впервые за долгое время заговорила Манара, — от злыдней одна беда — повальное невезение!
— Ничего я не боюсь! — взвился Николай, — Матильде снять неудачу — сплошной пустяк! Да, родная?
— Конечно, мой хороший! Я сварю тебе зелье!
— Так иди и вари!
— Н-но, любимый, ингредиентов нет и варится оно неделю…
— Твою мать! — взревел Николай, забегая в избу, с треском закрывая за собой дверь. Петр украдкой ухмыльнулся.
* * *Следующим напал аука. Громадное, лохматое существо с руками-ветками. Уши у него были ослиные, нос крючком, а вместо глаз мухоморы. Выпрыгнул аука из ямы и сходу напал на лесника.
— Гор, это аука! — предостерег Петр, — он высший, моего огня не боится. При жизни лесником был.
— Ой-е-е-е! — Гор вывернулся из тисков ветвистых лап, врезав рукоятью сабли в один из мухоморов и отскочил от громилы, замахнувшись мечом, — меня ЭТО ждет на том свете?!
Аука схватился за поврежденный глаза и зло заревел. Задрав голову вверх в победном кличе, побежал на лесника, размахивая лапами, от чего во все стороны полетели комки грязи, сухие листья и ветки. Гор выждал, когда тот подбежит поближе и бросившись под ноги, свалил врага мордой вниз, а сам уселся на спину.
— Он в своем лесу людей блудил, — пояснил чаур, пока не вмешиваясь в драку, — а когда те от голоду слабели, продавал кикиморам. Это его так наказали.
— Да ты плохой мальчик! — покачал головой Гор, попрыгав на спине ауки.
— Ау-у-у! — вдруг завыл тот, от чего лесник свалился со спины и уронил оружие, — а-у-у-у!
Мужики зажали уши, до того нестерпимым был крик ауки, Степка потеряла сознание, а Манара упала на пол клети и застонала, схватившись за голову.
Обрадованный таким успехом Аука открыл рот, закричать еще раз, да тут в пасть ему залетел булыжник, брошенный Митей. Аука закашлялся.
— Черт! — скривился Гор, поднимаясь на ноги и отнимая ладонь от ушей. По ней текла кровь, — че ж ты так орешь?!
Аука, тем временем, решил броситься еще раз. Лесник присел, мечом ударив по ногам, а саблей отрубил одну лапу. Аука закачался, однако устоял на своих двоих. Но сзади уже подскочил Никита и, вогнав топор в спину по самую рукоять, свалил врага наземь. Вдвоем с Гором они схватили поверженного за ноги и спихнули в яму, следом бросив отрубленную конечность.
— Так вот почему аука, мудила ты, крикливый…
Глава 52
«Красна битва храбрыми воинами»
Степаниде снилось, что она в первом ряду на концерте симфонической музыки. Полон зал, вокруг нее дамы и мужчины в вечерних нарядах, а она сидит в своем потрепанном свадебном наряде с грязью на лице и с сбившейся на бок фатой.
Что странно, в зале все спят. Уронив голову на грудь, или откинувшись на спинки кресла, похрапывая и сопя. Слагалица, недоумевая, что происходит, крутит головой во все стороны, и замечает, что льющаяся со сцены музыка чем-то напоминает назойливый комариный писк, а у ее лица крутится крупный комар. Она пытается отмахнуться, но руки словно онемели. И тут запястья обжигает от нечеловеческой боли, она вскрикивает и приходит в себя.
Реальность встретила тем же противным писком и болью в запястьях. Степанида застонала, выпрямилась, чтоб снять нагрузку с рук и открыла глаза.
— Едрена Матрена! — ойкнула и вжалась в столб.
Все спали! Митя, привалившийся спиной к сосне, на коленях держа биту. Гор, головой на пне. Никита, в обнимку с топором, огневик в паре шагов от избы, Матильда, раскинувшись в позе морской звезды на ступенях, Манара, носом в землю, прикрыв голову капюшоном. А вокруг них кишит полчище комаров, раздражая писком всю округу.
— П-пе-е-е-тя? — прошептала тихонечко Степка, пытаясь взглядом найти недостающего чаура. Ощущение, что произошло что-то жуткое, пока она была без чувств, щипнуло под ребрами. И в придачу самой так спать захотелось… — Петя?! — к величайшему облегчению Петр обнаружился лежащим плашмя в двух шагах от нее, словно полз к ней и недополз. От страха слиплось во рту.
— М-мамочки, вы чего спите, ау? — она хотела крикнуть, но от страха получился жалкий шепот. Она откашлялась и попыталась еще раз, — эй! Эй! Петя! Гор! Никита!
Ничего, никто даже не пошевелился.
— Петя! — закричала громче, в надежде, что лежащий ближе всех Петр услышит ее, — Петенька! Проснись! Ну пожалуйста, кто-нибудь?! — ноль реакций.
Но к несчастью, ее услышала комариная туча, до этого кружась вокруг ямы, с явным намерением залететь в проход. Они, как некая разумная субстанция, дружно развернулись в ее сторону и на миг замерли, — чего вылупились? — ругнулась Слагалица, борясь с отчаянием и зевотой, — пошли нафиг отсюда!
Но добилась лишь того, что комариная орда направилась к ней, угрожающе загудев.
— Ой, — подпрыгнула на месте Степка, — Петя! Петя! — вновь заголосила, — проснись! Ну, давай же! Это… как это… Рота подъем! — заорала на полную силу легких, — рота подъем! — Петя попытался поднять голову, но снова рухнул.
— Черт! Черт, что
